Компас

Послеполуденное солнце раскалило добела каменистые холмы; там и сям посреди монотонного пейзажа торчали неизвестно как выросшие шипастые кустики; вдали виднелось несколько черных шатров. Эта часть пустыни была не совсем плоской, но ее плохо различимые возвышенности, лишенные растительности и тени, походили на миражи: шатер, возникший в поле зрения, через секунду вдруг исчезал, как по волшебству, за очередным холмом, что сильно усложняло ориентацию на местности; иногда машина спускалась в широкий котлован, род цирка, где нетрудно было спрятать целый полк мехаристов. Пока Бильгер делал тридцать километров в час, внедорожник грохотал и подпрыгивал так сильно, что тряска становилась невыносимой; на этих камнях требовалась скорость не менее шестидесяти, чтобы машина не так содрогалась, одолевая препятствия, а пассажиры не чувствовали себя как в кресле какого-то инфернального массажа, однако такая скорость требовала предельного внимания: любая кочка, ухаб или большой камень грозили опрокинуть наш экипаж, мы стукались головами о крышу, а рессоры издавали жуткий замогильный скрежет. Бильгер судорожно вцепился обеими руками в баранку, стиснув зубы и вперившись в дорогу; мускулы на его руках напряглись так, что на запястьях вздулись жилы, — все это напомнило мне один военный фильм моего детства, в котором солдат из Африканского корпуса тоже вел джип, рискуя жизнью, где-то в Сирии, не по пескам, как положено, а именно по таким вот острым опасным камням; солдат обливался по́том, и суставы на его руках, сжимавших руль, побелели от напряжения, как сейчас у Бильгера. Зато Сара как будто не замечала сложности этой езды; она громко читала нам по-французски новеллу Аннемари Шварценбах «Бени-Зейнаб» про встречу в Пальмире с Маргой д’Андюрен, о которой у нас шла речь накануне; мы то и дело спрашивали, не тошнит ли ее от чтения в таких условиях, но нет, к сожалению, кроме толчков, от которых сотрясалась книга, ничто не могло ей помешать. Бильгер не отказывал себе в удовольствии иронически подначивать ее — разумеется, по-немецки: «Ты хорошо сделала, что захватила с собой аудиокнигу, в долгих поездках ее всегда приятно послушать. Это позволит мне усовершенствовать мой французский». А мне ужасно хотелось оказаться рядом с Сарой на заднем сиденье; я надеялся, хотя шансов было мало, что следующей ночью мы с ней опять разделим то же одеяло, и на сей раз я уж не упущу момент, вернее, ее губы: Бильгер сказал, что нам наверняка придется заночевать в Каср аль-Хейре, так как ехать ночью по пустыне невозможно, и меня это вполне устраивало.

Значит, моя мечта исполнится — ну, может, не буквально, но все же исполнится: мы заночуем в пустыне. Однако прошло уже три часа, а мы все еще ехали, приблизительно в восточном направлении, со скоростью от пяти до шестидесяти километров в час. Поскольку никто из нас не догадался посмотреть на счетчик пробега в момент отъезда, мы даже не знали, какое расстояние покрыла машина; карта ничем не могла нам помочь, она указывала прямой путь с востока на запад, тогда как на реальной местности непрерывно скрещивались и расходились десятки дорог, и только маленький компас на приборной панели да солнце еще кое-как указывали нам направление на север.