Комплекс Чебурашки, или Общество послушания

Успех персонажа вдали от родных пенатов (известно, что японским зрителям и аниматорам приглянулся и полюбился именно этот герой, он стал русским покемоном^[106]) и выбор фигурки Чебурашки в качестве атрибута российского национального олимпийского движения конвертировали популярность в денежный эквивалент. Результатом стала развернувшаяся в средствах массовой информации дискуссия об авторском праве на образ. Отцовство персонажа устанавливается в ходе судебных разбирательств и публичных выступлений авторов. Массовое клубное движение конца 2000-х годов в форме чебуран-пати было и следствием, и движителем популярности Чебурашки.

Будучи атрибутом советской культуры, Чебурашка привлекает внимание исследователей-гуманитариев. В частности, истории и антропологии литературных, журнальных, анимационных и киноперсонажей советской эпохи посвящен вышедший в издательстве НЛО в 2008 году сборник «Веселые человечки: культурные герои советского детства». Из полутора десятков обсуждаемых в сборнике «человечков» четверо оказались «дважды героями» советского детства (им посвящено по две статьи) – Буратино, Винни-Пух, Незнайка и наша «бракованная игрушка». Однако даже из этого ряда бесспорных культурных лидеров только Чебурашка стал в постсоветской России символом и валютой – не показывают же по TV, как некто подарил президенту игрушку Буратино, Винни-Пуха или даже Незнайки. Игрушки такие и были, и есть, но вот ньюсмейкерами они становятся редко.

Что, кроме отечественного происхождения и гендерной неотчетливости (Чебурашка склоняется в книгах и пьесах по мужскому роду, в статьях и сообщениях прессы – по женскому, а ведет себя в мультфильмах как ребенок, не получивший половой определенности), обеспечило успешную карьеру персонажу? Сергей Кузнецов в статье «ZOO, или Фильмы не о любви»^[107] объясняет популярность персонажа меланхолией, питаемой его одиночеством и изгойством, и неясной природой дружбы с крокодилом Геной.

Константин Ключкин, также преследуя цель найти причины популярности Чебурашки, развивает те же тезисы – одиночества и неоднозначности дружбы с Геной. Причиной первого он считает двойственность, «ощущение себя как одновременно «своего» и «чужого», зафиксированные во внутренней структуре главных героев».^[108] Вторую причину исследователь видит в особой, «гомосоциальной» и «педофилической», модели личных отношений Чебурашки. Они проходят, по мнению исследователя, через этапы мужского взросления (Чебурашка, кстати, имеет здесь гендерную определенность). Автор особо оговаривает не сексуальный, а социальный компонент моделирования, однако использование сексологического термина с криминальными коннотациями скорее провоцирует читателей, нежели проясняет психологическую или культурную суть Чебурашки.

Переведя вполне справедливые предположения исследователя из провокативного модуса в нейтральный, получим: при иллюзии равности дружбы Чебурашка и Гена строят отношения по схеме Эрика Берна «взрослый – ребенок».^[109] Так, в книге Чебурашка приглашает Гену в гости, но просит принести в его телефонную будку все, что может понадобиться для приема: кофейник, воду, кофе, стол и др. Гена предлагает Чебурашке в следующий раз смело приглашать его, Гену, к нему же, Гене, в квартиру. Гена излучает терпение и снисходительность, но в конце концов позволяет себе раздражение и иронию. К. Ключкин определяет отношения персонажей как «взаимную дружбу/любовь между ребенком и взрослым, не санкционированную общественными нормами, допускающими такой характер отношений только в рамках семьи».^[110]

Я отдаю должное проницательности исследователя в определении специфики линии Чебурашка – Гена. Но полагаю, что автор ошибается, считая эти отношения антиобщественными. Кажется, К. Ключкин совершает хронологический перенос современных автору представлений и оценок на советский период. Основной вектор развития советской педагогики был направлен на развитие дружбы и пестования отношений «взрослый – ребенок» вне рамок семьи. Досуг, воспитание и труд детей были организованы и поручены внесемейным институциям – школе, дворцам пионеров, пионерским и октябрятским организациям, спортивным секциям и др. Пионерские вожатые, тренеры, учителя добивались дружбы, понимания у детей – во всяком случае, видимости и демонстрации искомой дружбы. Походы и чаепития, сбор макулатуры и школьная самодеятельность служили социализации детей вне семьи. Такого типа отношения не имели сексологического подтекста педофилии, но преследовали цель взращивания новых членов социума несемейными техниками. Именно валентность внесемейных педагогических отношений «взрослый – ребенок» или, точнее, патрон-клиентских отношений, становится ядерной для создания смыслового поля Чебурашки. Чебурашка нуждается в старшем друге, опекуне, который объяснит ему социальные правила, присмотрит за их усвоением: примет на поруки, или, используя советизм, установит шефство.

Открытка. 8 Марта. Худ. Зарубин В. М., 1980