Комплекс Чебурашки, или Общество послушания

На этапе существования Чебурашки как персонажа в сказках, пьесах и мультфильмах он – объект обучения и воспитания: покладистый, невредный уродец. «Материал (человеческий) отливается в форме. Форма обусловливается социальным заказом, материал может быть разный, иногда малопригодный (трудновоспитуемый), но финал один – осознанная необходимость…»^[111] С точки зрения воспитателя Чебурашка представляет идеального ребенка, клиента патронажа – неумелого, но воспитуемого. Именно поэтому «Чебурашкой» в 1970-е годы в СССР называют детскую зубную пасту и группы детских садов. В виде Чебурашки также выпускались полуковрики-полуигрушки с карманом для хранения пижамы. Названные объекты не особо желаемы детьми (это не конфеты и жвачки), они – инструменты воспитания, управления, трансляции нормы. Что может быть милее, чем ребенок, безропотно сходивший в детский сад, почистивший сам зубы и сложивший утром ночную пижамку в специальный кармашек? Роль Гены неоднозначна. Он – воспитатель Чебурашки не по призванию, у него нет личной цели «доделать» приятеля, он просто чуть лучше Чебурашки знает правила. Гена – невольный медиатор воли общества, будь то пионерская организация в первых мультфильмах, группа желающих дружить маргиналов в книге или школа. Чебурашка и Гена – воспитуемый и воспитатель вне профессиональной институции, их совместная деятельность укладывается в сферу «внеклассной работы» освоения социальных правил на досуге. Талант авторов превратил педагогическую поэму в любимую сказку, сделав Чебурашку и Гену носителями нормы воспитуемости/воспитательности, наглядность которой демонстрируют сюжеты общественно полезных деяний – сбора металлолома, приручения Шапокляк, борьбы с браконьерами.

Из деревенского семейного архива. Фото Д. Туминас. Июль 2008 г., Мезенский район Архангельской области

Совершенно логично валентность связи «воспитатель – воспитуемый» стала предметом разоблачений детского фольклора – в анекдотах про Чебурашку и Гену. Фольклор как инструмент экспликации коллективных бессознательных реакций отреагировал на создание нового типа социальной связи: шефа и подшефного, патрона по призванию и добровольного клиента. По мнению Алана Дандеса, «одна из функций фольклора состоит в обеспечении социально санкционированной отдушины для выражения того, что не может быть проговорено более привычным, прямым образом».^[112] Чуть далее Дандес объясняет: «А человек нуждается в таких отдушинах. Именно поэтому фольклор всегда будет существовать, и, кстати, именно поэтому всегда будет появляться новый фольклор, необходимый людям, чтобы справиться с новыми тревогами и страхами».^[113] Возникшие в 70–80-е годы XX века анекдоты про Чебурашку и крокодила Гену обнаруживают и разрушают «слишком хорошую» связь. Патрон (крокодил) выступает в анекдотах не только добрым опекуном, но и педагогическим тираном, проявляя свою монструозную природу:

Сидят Чебурашка и Гена. Чебурашка чавкает, а Гена говорит: «Чебурашка, если ты будешь чавкать, тогда я тебя выверну». Чебурашка снова чавкает, Гена говорит: «Последний раз говорю тебе, не чавкай, выверну!» Чебурашка снова чавкает. Гена вывернул его, а Чебурашка снова чавкает, только вот так: чав-чув.

Сидят Чебурашка и крокодил Гена на помойке. Вдруг Гена Чебурашку по затылку – хрясь! «Ген, за что?» – Хватит картошку выбирать. Жри все подряд!

Интерьер деревенской библиотеки. Фото Д. Туминас. Июль 2008 г., Мезенский район Архангельской области

Понятно, что рассказывающий анекдот ребенок узнает себя в Чебурашке, которого учат правилам поведения за столом, а кто-то узнает себя в Гене, воспитывающем «мелкого». Поведенческие параллели к фольклорным жанрам я легко нашла в воспоминаниях о школьных годах на сайте «76–82. Энциклопедия нашего детства». Многие из нас могут припомнить истории про ненавистный кисель и прочие полезности, которые заставляли выпивать добрые воспитатели и классные руководители в столовых.

29.08.2006 | Максим Котляров (Maxim1976)