Комплексное ПТСР: руководство по восстановлению от детской травмы

Один из моих приятелей по игре в баскетбол пристрастился слушать местную радиостанцию, специализирующуюся на криминальных новостях и прочей ерунде. Он сумел оттолкнуть от себя всех в спортзале своими бесконечными предсказаниями катастроф и надвигающегося конца света. Один из игроков пошутил, что больше не будет делать ему подачи, поскольку тот убежден, что мяч не сможет пролететь через кольцо.

Пережившие травму склонны к чрезмерному устрашению, бесконечно проговаривая все, что может пойти не так, и это редко нравится людям. Более того, они “вынуждают” других избегать и бросать их, когда негативные замечания достигают критической массы и становится шумовым загрязнением.

Колебания между внешним и внутренним критиком

Многие пережившие кПТСР барахтаются в разъедающем осуждении, мечась вперед и назад между патологическими оценками других (токсические обвинения внешнего критика) и патологическими оценками себя (токсический стыд внутреннего критика). Они застревают в бесконечных циклах детального разбора недостатков других, а потом и своих.

Извращенное кредо моих родителей можно свести к следующему: “Какими бы уродами мы ни были, все же мы гораздо лучше, чем ты”. Карен Хорни описала это как травму двух шагов, или как раскачивание между крайностями грандиозного “Я” и презираемого “Я” по принципу “всё или ничего”

Теряясь в этом процессе, мы упускаем нашу важнейшую эмоциональную потребность в чувстве принадлежности. Мы живем в постоянном отчуждении, колеблясь между противоположностями быть слишком хорошим для других или быть слишком непривлекательным для принятия окружающими. Это мучительный социальный перфекционизм двуликого критика Януса: другие люди недостойны нашей любви, а мы недостойны их любви.

Вербальная схема типичного замкнутого круга сценария выглядит следующим образом. Осуждающее состояние ума активируется необходимостью избегать чувства опасности, которое вызывается социальным взаимодействием. Одна мысль о социальном взаимодействии может запустить наши программы неодобрения, чтобы оправдать собственную изоляцию. Однако длительное отчуждение пробуждает голод по отношениям и побуждение общаться. Это сразу же приводит к смене модальности — с внешнего критика на внутреннего. Тогда критик составляет подробный список наших недостатков, убеждая нас в том, что мы слишком отвратительны, чтобы социализироваться. Это приводит к появлению вызывающих к себе жалость фантазий о преследовании, которые в конечном счете повторно приглашают внешнего критика к обвинению людей, которые так ужасны... И так до бесконечности, до тошноты. Этот замкнутый круг потом держит нас в “безопасности”, сокрытой в безмолвном изъятии себя из отношений.

Когда это проистекает от внутреннего критика, критические колебания могут выглядеть следующим образом. Негативное самовосприятие пережившего травму заставляет его стремиться к совершенству. Он так много и упорно работает над этим, что начинает обижаться на других людей, если они этого не делают. Как только обида достаточно накапливается, минимальная оплошность окружающих становится триггером, перемещающим в состояние крайнего разочарования и фрустрации, вызванных внешним критиком. Затем наступает персеверация[6] и составление списков всех недостатков и предательств окружающих. Как правило, от типа защитного реагирования зависит то, сколько времени переживший травму находится под влиянием внешнего критика, но рано или поздно он вследствие этого начинает чувствовать себя виноватым, и внезапно внутренний критик возобновляет свои жестокие осуждения за то, что он чрезмерно осуждал других людей. Затем со всей серьезностью возобновляется перечисление его собственных недостатков.

Пример колеблющегося критика

Мы с женой живем вместе уже более 10 лет. У нас заняло порядочно времени достичь договоренностей в подходе, который воспринимается нами обоими как справедливый и гибкий, к выполнению бесчисленного количества домашних обязанностей при маленьком ребенке. Но иногда, переживая обширную эмоциональную регрессию, я начинаю чрезмерно замечать недостатки в общем ведении домашнего хозяйства.

То, на что мой критик указывает пальцем, может меняться. Если у меня задействована модальность унылого выживания, внутренний критик может включиться и корить меня за мой непропорционально малый вклад. С другой стороны, если у меня задействуется модальность бегства, и я набираю обороты в уборке дома, мой внешний критик начинает вести счет. В такой модальности мой внешний критик может упорствовать, нашептывая мне о том, что по сравнению со мной моя жена очень мало делает. Как правило, сравнение происходит в тех областях, где я недавно вкладывался сверх нормы.