Кому светит солнце (СИ)

— Это не из милосердия, милорд, а из любви к дисциплине. Подобные вещи разлагают боевой дух, превращая воинов в стадо убийц и насильников, — возразил Виллем, не сводя с него взгляда.

Лицо Торайха Аз-Териона оставалось ясным, грязная тень нечистой магии не исказила его. А ведь многие, даже из рыцарского звания, изменились, уподобившись в проклятых землях тварям.

— Сэр Виллем, — Торайх Аз-Терион остановился, пристально в него вглядываясь. — А кто мы, по-вашему? Разве это наша земля? — он обвел рукой окружающие их предгорья. — Доблесть всегда на стороне защитников.

— Доблесть? — повторил Виллем, не веря своим ушам. — А значит и бог? Но… но ведь это же твари, милорд, как вы можете так говорить! И они напали первыми, вынудив нас ответить.

— Доблесть такая вещь. Сложная, — засмеялся Торайх-Аз-Терион и положил руку ему на плечо. — Но хотя бы с богом все понятно. Наш бог всегда на нашей стороне, виконт Корнский.

Виллем молчал, не зная, что сказать — ведь слова его лорда были так похожи на ересь, а если нечто звучит, как ересь, то оно же ею и является, не так ли? Но этого просто не могло быть. Никогда.

— Вы хотите сказать, что слова мои — ересь? — ухмыльнулся Торайх Аз-Терион, сжимая его плечо.

— О, нет, милорд, просто мне не хватает разума, чтобы постичь их, — покачал головой Виллем.

Глаза Торайха Аз-Териона сверкнули багровым пламенем:

— Разума в вас и правда не больше, чем в таракане, виконт, лишь слепая вера да чужой здравый смысл.

Виллем задохнулся от этой внезапной ярости и невольно отступил, прижимая кулак к груди — к тому месту, куда удар пришелся сильнее всего. Магическое чувство обжигало невыносимо, а в голове не осталось ни одной мысли. Роддо издал глухой стон и упал на одно колено, опуская голову.

В тот вечер Виллему так и не удалось отдохнуть — войско их сорвалось в очередной марш-бросок. И во время перехода Виллем думал, что страна тварей и правда похожа на мирные поселения, в которые вторглись захватчики.

— Где же их армия? — спросил Виллем на следующем привале. — Почему мы приняли только два боя?

— Вся полегла в Земле Азгал, — засмеялся Торайх Аз-Терион. — Тупые твари.

Виллем смотрел на него, оперевшись на поваленное бревно. Ему казалось, что вырезан лорд Аз-Терион из лунного камня, и отблески костра не способны затмить его собственный свет.

— Хотел бы я иметь право… — сказал Роддо позже, когда Торайх Аз-Терион покинул их, — имей я хоть малейшее право вас ревновать, сэр Виллем, то сдох бы давно от этого чувства, как последняя тварь.

— О чем вы говорите, сэр Роддо, мое дружеское чувство к вам вечно и неизменно, — рассеянно улыбнулся Виллем и вдруг осекся, остановленный лихорадочным блеском в глазах Роддо.

Жизнь Виллема была предопределена, он знал, что должно случиться в будущем, давно известны были ему и варианты конца — рано или поздно погибнет он в бою. А если доживет до тридцати лет, возраста, когда положено бете обзаводиться семьей и наследниками, то приведет он в свой дом незнатного и скромного омегу с хорошим приданым. И бедного, но отважного и благородного рыцаря-альфу. Было Виллему скоро уже двадцать девять, но ни разу не задумывался он о поисках супругов. Не обращал внимания на авансы зажиточных купцов с сыновьями-омегами, не присматривался к отважным альфам.

А ведь кто бы подошел на роль его альфы лучше Роддо — горячего, преданного и благородного? Но почему-то в тот момент и эта мысль и ясная картина его будущего вызвали в душе Виллема лишь тоску. Словно ослепила его сияющая мечта о невозможном и недоступном.

Ослепила, словно солнце, и заменила бога.