Конь бледный (СИ)

— Ешьте! — приказал Уонг. — А я пока обрисую вам ситуацию. Итак, основное направление вам задал Властитель. Вы рабы. Вы чужеземцы, явившиеся без спроса на нашу землю, а значит — должны быть рабами. Таков закон. А мы чтим законы. Но! Вы ценные рабы. Вы — двое. Вы отличаетесь от своих товарищей. Ну да, да — НЕ товарищей. Вы умеете управляться с вашим оружием, знаете тактику ваших бывших соплеменников, и можете дать много разной информации. Потому — за свое будущее можете не беспокоиться, пока… пока вы нужны. Если мы поймем, что от вас никакого толка, а все ваши слова одно бахвальство… вы видели, что бывает с плохими рабами. Но вы не видели и сотой части того, что с ними можно сделать. Я даже рассказывать вам не буду. Наши палачи очень изобретательны. Умирать вы будете долго и трудно. И чего вы перестали жевать? Ешьте, ешьте… силы вам понадобятся! И ночью, и утром… вы же не захотите разочаровать девушек? Хе хе…

Уонг отпил из кружки, задумался. Минуты две молчал, глядя на то, как два белолицых уничтожают куски пирога, копченое мясо, лепешки, запивая все охлажденным вином.

— Завтра с вами пойдет супруга Властителя, Хелеана. Его любимая жена. Его советница. Умнейшая женщина. И она очень дорога Властителю. Если с ней что-то случится… я не завидую вашим соотечественникам. И вам. Он уничтожит всех. Сдерет кожу с живых. Не обольщайтесь его внешностью изнеженного мягкотелого бездельника. Это один из умнейших и самых жестких людей этого мира.

— А почему нам не надели ошейники? — Зимин спросил о том, что занимало его последние полчаса. — Мне, и Виталию.

— Его имя Виталий? Виталий, Виталий… — Уонг покатал имя на языке, и выбросив руку, указал пальцем на Зимина. — Твое имя?

— Николай Зимин. Николай.

— Николай… Николай… ты хочешь знать — почему? Сам не догадался?

— Мы не буйные, не в наших интересах устраивать беспорядки. Мы могли бы сбежать, но куда бежать? За нами пустят погоню, и мы никуда не сможем скрыться, потому что выделяемся на фоне местных, как два дерева в поле. В конце концов, нас загонят, и мы погибнем. Потому — в наших интересах служить вам. А что за усиленные ошейники?

— Они душат. Если раб начинает вести себя безумно. Но к делу. Итак, вы уже решили, что будете говорить своим соплеменникам? Есть какой-то план?

— План всегда есть. Вот только все планы ни хрена ничего не стоят. Человек предполагает, а бог делает по своему…

* * *

Их разместили в небольшом шатре, в котором не было ничего, кроме подобия матрасов, брошенных на пол, застеленный брезентом. Конечно, это не роскошь шатра вельмож, но после скудности убранства камеры, шатер казался немыслимой роскошью. Под потолком не горела неугасимая лампа, никто не может ворваться, и поставить на колени с поднятыми вверх руками, а самое главное — рядом теплое, упругое тело женщины, пахнущее мятой и ароматическим маслом.

Слюсарь уже давно занялся делом, пыхтел на своем лежаке, накачивая рабыню как взбесившаяся нефтяная качалка, Зимин же лежал, глядя на то, как девушка трудится, обрабатывая его чресла. Совсем молоденькая девчушка, за такую на Земле точно влепили бы срок, и пошел бы Зимин в тюрьму не убийцей, а растлителем несовершеннолетней — ужасная, гадкая статья, получив которую лучше сразу повеситься прямо в камере.

Только не Земля это. И законы здесь другие. И кольцо, которое охватывало ее нежную тонкую шею не было надето как украшение. По-хорошему Зимин сейчас должен был бы с гневом отвергнуть «угощение» — ну как же так?! Использовать рабыню, да еще и с такой целью, да несовершеннолетнюю?! Да где его цивилизованность?! Где совесть, воспитание — советское воспитание, надо заметить! «Мы не рабы, рабы не мы»! «Пролетарии всех стран соединяйтесь!»

Он невольно фыркнул — эти мысли показались ему смешными. Девушка оторвалась от работы, вытерла мокрые губы и вопросительно посмотрела на него:

— Я что-то делаю не так, господин? Тебе не нравится?

— Очень нравится! — не покривил душой Зимин, и девушка принялась его ласкать с удвоенной энергией.

Потом они лежали, прижавшись друг к другу, слушая стоны соседней парочки. Стоны были настолько заводными, что уже через пять минут Зимин снова был готов к «бою». Впрочем, и немудрено — здоровый, сильный сорокалетний мужчина, который три года мог только мечтать о женщине — как еще он должен был отреагировать на появление рядом с ним обнаженной молоденькой красотки? Только так, как отреагировал. Пять раз.

— Как ты стала рабыней? — Зимин задумчиво поглаживал упругую грудь девушки, легонько сжимал ее крупный сосок и слушал, как по натянутому брезенту шатра стучит дождь. Хорошо, когда есть крыша над головой! А ведь те, остальные, что в загоне — они под открытым небом…