Конан. Путь к Трону

— Что вы сделали?

— А что, что мы могли сделать? Тень проскользнула в открытые ворота и побежала по улице, а я поспешил к тебе.

— Это колдун, с кем-то из своих подручных, я не сомневаюсь, — сказал Конан собравшимся. — Пускай уходят, — этот чародей сказал, что отправится в какие-то далекие восточные земли. Больше он нас не потревожит. — Он повернулся к Декситею: — Утром мы будем раздавать должности, и ты станешь моим канцлером.

— Нет, нет, Ко... Государь! — горестно воскликнул Декситей. —- Я должен уйти в отшельники, чтобы искупить грех обращения к магии, — я нарушил законы ордена.

— Вот когда появится Публий, тогда, — ради бога, — уходи. Нам нужно временное правительство, а ты мудр в делах политики. Завтра к полудню собери придворных.

Декситей вздохнул:

— Хорошо, мой Государь. — Он взглянул на тело Сильвана и печально покачал головой: — Как горько мне, что он погиб, но я не мог воздвигнуть заслон вокруг вас обоих.

— Он погиб смертью воина, мы похороним его с почестями, — сказал Конан. — А где в этом мраморном хлеву можно принять ванну?

* * *

Постриженный и побритый, облаченный в черный бархат, Конан восседал на троне в Приемной Палате. Вокруг не оставалось и следа боя — тела убрали, отравленный кинжал закопали, кровавые пятна с ковра счистили. На лице Конана — словно высеченном из камня — играла выжидательная улыбка.

В дверь вошел канцлер Публий, он был в бархатном камзоле и держал под мышкой кипу свитков.

— Господин! — начал он. — Тут у меня...

— Гром и молния Крома! — вспылил Конан. — Неужели все это не может подождать?! Сейчас придет Просперо с красавицами, которые добровольно вызвались быть подругами короля. Мне нужно какую-то выбрать.

— Сир! — сурово произнес Публий. — У меня безотлагательные дела. Твои девицы не умрут, если немного подождут.

Вот, например, прошение от баронов Касприи, они умоляют простить им недоимки. Вот отчет о состоянии казны. А вот тяжба Финтеаса против Ария Приска. Уже почти шестнадцать лет длится.

А это письмо от некоего Кесадо из Кордавы, бывшего шпиона Вибия Латро. Мне сдается, мы с ним уже встречались.

— Чего хочет этот шакал? — буркнул Конан.

— Просит, чтобы ему опять дали какое-нибудь задание.

— Ага, он был очень искусен, шатался вокруг и притворялся пьяным или дураком. Назначь его куда-нибудь, — в суд, что ли, но не посылай в соседние королевства шпионом.

— Да, Господин. Вот тут еще Гален Село подал прошение о королевской милости, умоляет простить его. А это вот от кузнечной гильдии. Они хотят, чтобы...

— Боги и демоны! — вскричал Конан, ударяя себя волосатым кулаком по ладони. — Почему мне никто не сказал, что королю приходится заниматься всем этим занудством?! Да лучше я буду предводителем пиратов.

Публий улыбнулся:

— Даже самая легкая корона бывает ох какой тяжелой. Правитель должен править, не то на его место сядет кто-нибудь другой. Вот последний, Нумедидес, брезговал своими обязанностями, и его...

Конан вздохнул.

— Ладно, чего уж там, согласен, ты прав, Кром побери. Паж! Принеси стол, и разложи все эти бумаги. Давай, Публий, начнем сначала с казны...

Апокриф.

Лайон Спрэг де Камп, Лин Картер. СТАЛЬ И ЗМЕЯ

Пролог

Узнай, о Принц, что между тем временем, когда океан поглотил Атлантиду с ее великолепными городами, и эпохой подъема Ариев пролегли необыкновенные столетия, в которые, словно синие мантии под звездным небом, землю покрывали блистательные королевства. Из глубины тех веков появился Конан, вор, разбойник, убийца, и попрал своими сандалиями великолепные троны Земли.

Узнай же еще, о Принц, что в ту полузабытую эпоху Аквилония была самым могущественным королевством на земле и владычествовала над всем спящим Западом. И ее правителем был Конан. Конан Великий его называли, и был он выдающимся монархом своего времени. Много песен было сложено о нем, о его молодости, и посему теперь трудно выделить правду из многочисленных легенд.

Немедийская Хроника

I. Меч

Мне, Каллиасу из Шамара, единственному из всех моих аквилонских собратьев по перу, была оказана огромная честь услышать из собственных уст моего короля, Конана Великого, рассказ о путешествиях и необычайных приключениях, которые выпали на его долю и привели его к вершине славы. Вот эта история — такая, какой он рассказал ее мне в последние дни своего правления, когда годы, хотя и не очень заметно, но уже наложили на него свою неумолимую печать.

* * *