Кондотьер

– Гоша, у меня источник образовался в жандармерии. Не все же им нас подлавливать, мы тоже можем, если очень захотим!

Тут она, разумеется, лукавила. Хотеть-то многие хотели, но не у всех срасталось. Ведь не у каждого Ольга Федоровна Станиславская в подругах ходит. А Ольга, надо ей отдать должное, ситуацию оценила правильно и со школьной подругой сблизилась не для вида. Что-то в истории с ней было нечисто. Первое впечатление Натали, что она знает, о чем идет речь, оказалось неверным. Ничего она, на самом деле, в игре Генриха не поняла. Не было у того причин держать при себе офицера флотской контрразведки. Мог наказать, мог и отпустить. Это да. Судить и миловать стало теперь, после переворота, его особой привилегией. Однако Ольгу не осудил, вот в чем дело. И родственные связи никак не объясняли его поведения. О помиловании-то речь тоже не шла. Тогда что? Вопрос наводил на мысли, и мысли эти – если иметь в виду Ольгу – были не веселые. Оттого и задружилась. В создавшейся ситуации Натали могла оказаться для несчастной «родственницы поневоле» куда надежнее всех спецслужб вместе взятых. Но за такую дружбу приходилось платить взаимностью, не без этого. И тут выяснилось, что капитан-лейтенанту из флотской контрразведки готовы оказать «посильную помощь» в любом жандармском отделении. В рамках устава и должностных полномочий, естественно, но большего у них никто и не просил. Натали всего-то и нужно было, что сводки и ориентировки жандармские просмотреть да пару запросов, не требующих санкции высокого начальства, сделать.

– Источник? – переспросил Гут. – Не слабо так… Впрочем… Сдал-то кто?

– Извини, не знаю, но сдали не тебя, а эту точку. Так что, съезжай, и дело с концом.

– Вот же люди! – вздохнул Гоша. – Ничего святого! А какая явка чудная была… Ладно, чем могу?

– Мне нужно встретиться с Вектором.

– А он, что в Новогрудке?

– Не знаю, – могло статься, что и нет, но попробовать стоило. – Но ты попробуй, ладно?

– Ладно… А что сказать? Ну, типа, если он действительно тута, чем мотивировать стану?

– Скажи, Лиза о встрече просит. Мотив… Ну, скажи, что о напарниках поговорить надо.

– Ну, это если он в Новогрудке.

– А как же еще! – поддержала Гута Натали. Гоша ей только что «открытым текстом» намекнул, что Вектор в Новогрудке, а информация эта была не только партийной тайной, но и дорого стоила, имея в виду личные интересы Натали. – Заранее тебе благодарна. И еще две просьбы.

– Жадная ты, Нюта, до удовольствий! Но ладно, телись!

– Где-то в Новогрудке живет один старик, он еще в организацию Волина[46] и Махно входил, партизанил вроде бы…

– Зосима? – все-таки Гут недаром слыл знатоком околоподпольного мира.

– Да, – подтвердила Натали. – Знаешь его?

– Знаю. Но ты учти, старика не только наши, но и урки уважают, и он…

– Не у дел, – кивнула Натали. Она знала, кто такой Зосима, в жандармской картотеке содержались все необходимые сведения. Все, кроме адреса. – Сведешь со стариком?

– Нет, – нахмурился Гут. – Я к нему не хожу. Был случай… Неважно. Дам адрес, иди сама. Но не зарывайся. Он… Он разный бывает.

– Поняла.

– Немецкая слобода, Ручей, дом Горшковой.

– Спасибо.

– Не за что.

– Третий вопрос. Мне надо купить чистый ствол. Лучше пару. И немного кокаина. К кому обратиться?

– Ко мне, – хмыкнул Гут. – Сегодня… Знаешь подвал «Iš pragaro»?

– «У черта»?

– Он. Ближе к полуночи… Сиди, слушай музыку, выпивай… я сам подойду. Только учти, место это козырное, так просто с улицы не попадешь. Тем более, сегодня. Зайди со двора. Скажешь, от Гута. Пристроят. Так я тебе все и принесу. Полторы тысячи… Можешь сейчас дать, если есть. Нет, приноси в кабак.

– Чего так дорого? – Натали открыла сумочку, достала деньги. Две ассигнации: пятьсот и тысяча.

– Стволы с завода, прямо из Тулы. И кокаин хорошего качества, от поставщика. Плюс за оперативность, минус за дружбу. Другому бы в две косых обошлось.

– Уговорил. А что с Вектором?

– Постараюсь узнать…

– Ты уж постарайся, пожалуйста!

– Да, я-то тут при чем! – пожал плечами Гут. – Иди, Нюта, найди черную кошку в темной комнате.

– Особенно, если ее там нет…

– Ну, – поднял брови Гут, – а я о чем?!

* * *