Кондотьер

На очередном балу, устроенном королевой Марией в честь какого-то семейного праздника, Аксель фон Зеевельде вновь танцевал с Александрой фон дер Гольц. Его горячая рука трепетно сжимала узкую ладонь юной вдовушки, губы без устали шептали слова восхищения.

– Вы столь обворожительны, моя баронесса, что я… что мне… у меня даже нет больше слов! Ах, как же я рад, что здесь, в дальнем и забытом Богом уголке, случайно отыскал столь дивный цветок. Ваши жемчужные очи сразили меня наповал, моя баронесса! Если б вы только знали, как мне хочется остаться с вами наедине, шептать слова любви, чувствовать запах ваших волос, гладить вашу нежную кожу…

– Могу пригласить вас в гости, любезный барон, – Сашка откровенно млела, за ней еще никто так не ухаживал. Было о-очень приятно!

– Нет, нет, не надо в гости, – тут же запротестовал фон Зеевельде. – Знаете, мне кажется, мой визит может скомпрометировать вас… Вот, если б мы встретились тайно, в какой-нибудь лесной заимке или на хуторе, чтоб никто не знал. Представляете: проливной дождь, промозглая осень… И горящий в очаге огонь! И мы… двое… подле друг друга… Милая баронесса! Если б я… если б я вдруг отыскал подобное место, вы согласились бы?.. Нет, нет, не сердитесь – всего лишь посидеть. Поболтаем, выпьем вина… всего лишь.

Сашка томно опустила веки. В конце концов, а почему бы и нет? Ведь барон такой милый, приятный… вот только глаза… Смотреть прямо в глаза считалось не очень приличным, но взгляд барона, украдкой перехваченный девушкой, ей немного не нравился. Так обычно смотрели торговцы лошадьми… на лошадей и смотрели. Вот именно так. Впрочем, что там взгляд, когда у барона такой голос! Обволакивающе-вкрадчивый, бархатный, томный…

– К вашим очаровательным глазкам пойдет жемчужное ожерелье… я подарю его вам. Чуть позже…

– Как вы милы, барон!

Прусский посланник, впрочем, нравился не одной только Александре. Жеманная красотка Элиза фон Бексенгаузен, нервно накручивая на палец свои белокурые локоны, не сводила с барона взгляда и даже пару раз попыталась отбить у соперницы менуэт. Один раз даже получилось – Аксель фон Зеевельде потанцевал с ней. Чуть-чуть… А потом опять ушел к вдовице!

Вот ведь почему так устроен мир? – покусывая губы, злилась Элиза. Столь несправедливо. Почему этой рыжей выскочке – все! И богатство, и замок, и титул… теперь вот еще и барон. И это при том, что у Александры связь с собственным юным пажом – об этом судачили многие. Ну, ладно – паж, ладно и барон. Но ты хоть поделись, имей совесть! Не забирай себе всего без остатка, дай и другим. Один танец с тобой, другой – с другими… Шлюха! Ах, как есть – шлюха. Недаром ее хотели наследства лишить. И что-то болтали про колдовство – явно недаром.

– Эй, парень, – улучив момент, Элиза подозвала слугу, разносившего напитки и яства. – Видишь ту парочку, во-он, в углу?

– Те, что на диванчике, госпожа?

– Принеси им вина… только не говори, что от меня.

– Слушаюсь! Всенепременно.

– А заодно послушай, о чем они там говорят. О чем сговариваются. Сможешь?

– Ну-у… – парнишка задумался.

– На вот тебе монетку, – обворожительно улыбнулась дама. – И помни: можешь заработать еще.

– Постараюсь, моя госпожа. Постараюсь!

Отвесив поклон, слуга довольно сверкнул глазенками и поспешил к дивану, к той самой парочке.

– Не изволите ли немного вина, господа?

– Вино? А пожалуй, пожалуй…

– И еще, я посоветовал бы вам пересесть поближе к камину, мои господа. Его хоть сейчас и не топят, однако вскорости откроют во-он то окно и будет сильно дуть.

– Ишь, заботливый… Верно, хочет монету, – отвернувшись и не обращая больше никакого внимания на слугу, мужчина что-то зашептал красивой рыжей девчонке – баронессе фон дер Гольц.

А ведь мог бы и бросить монету! Раз уж пообещал… почти. А если б дал две монетки, а лучше три, то слуга тут же бы и рассказал все о той вредной дамочке – Элизе фон Бексенгаузен. Рассказал бы да уж поведал бы о ее просьбе. Но раз не дали…

Сказав мажордому Петеру, что отправится в подвал за вином и капустой, хитрый служка примостился у каминной трубы, слушая все разговоры озабоченной парочки. Весьма пикантные разговоры, надо сказать.

«…осень… дождь… ваши чудесные очи… поцелуи… одни… Я знаю одно чудесное местечко… Здесь, неподалеку, на берегу лесного озера… там, говорят, изумительно красивые клены… хозяин – чудесный человек».

– Они встретятся завтра вечером в охотничьем домике старика Замерса, – получив монетку, шепотом доложил слуга.

– Том, что у Кленового озера?

– Да-да, там, моя госпожа.

– Ты когда заканчиваешь служить? – покусав губу, негромко поинтересовалась Элиза.

– Сегодня, верно, к утру закончим.

– Заглянешь утром на постоялый двор. Я напишу письмо – передашь. Получишь пфенниг.

– Сделаю все, госпожа.

* * *

– Какая здесь жесткая постель, – усевшись на ложе, Александра фон дер Гольц хмыкнула и вытянула ноги к огню, недавно разведенному в камине лично бароном. – Старик, видно, поскупился на перину.

– Зачем ему перина, он же старик! – обернулся барон. – А вот мы с вами – не такие уж и старые.

Сашка хмыкнула – да уж, не старые, еще б!