Кондотьер

– Честно сказать, кто как, государь! Кто с Левантом торгует – те да, довольны, турки их торговлишку поддерживают. А кто с венецианцами либо с Испанией – убытки терпят большие. Да и вообще, у самих-то османов плоховато стало сейчас. Сильны-то они сильны, да однако богатство прежнее уходит, словно сквозь пальцы песок. Золото теперь что – пыль! Галеоны испанские из Америк золото исправно везут, как и серебро… вот цены-то и взлетели – добрались сие и до Турции.

– Значит, есть в Дубровнике люди, что не могли бы против турок пойти?

– Да есть. И в Румелии, и в Сербии, и в Болгарии такие найдутся – называют их там «гайдуки».

– Слышал, Анри? Их тоже поддержим.

Онисим Курдеев, беглый крестьянин из-под Курска, в Ливонии прижился давно, лет пятнадцать уже, с самого начала заварухи. Еще в родных местах попал в татарский полон, был угнан в Крым, а там повезло – бежал с тремя отчаянными бедолагами. Угнали фелюку, добрались до запорожских казаков…

– Вот! – поднял палец Магнус. – Казаки! Им обязательно поддержку оказать, обязательно.

Анри Труайя и вошедший недавно в приемную Михутря недоуменно переглянулись.

– Так это, государь, казаки-то днепровские ныне под Польшей ходят. Как мы им помощь окажем? И, самое главное, зачем? Поляки ведь нам не друзья…

– Ничего, – усмехнулся Магнус. – Еще посмотрим, как карта ляжет! А ты, Онисим, про крымских татар что ведаешь?

– Так, ваше величество, много чего ведаю, – Онисим почесал аккуратно выбритый подбородок и поправил парадную шпагу. Чтоб всем был виден украшенный золотой проволокой эфес, чтоб знали – не голодранец какой-нибудь!

– Они, татары крымские, не пашут, не сеют – разбоем да работорговлей живут. Потому как земля их не родит, кругом степи безводные. На Русь-матушку нападают, на Польшу, на Литву. Сколько людей в полон угнали! Особо ценят молодых белокожих девок.

Все присутствующие скорбно покивали. Кроме короля – Арцыбашева. В те времена у девок-то вообще никакой жизни не было, и не только в татарском полоне. Сколько было лет «старушке-матери» Джульетты? Двадцать восемь! По меркам двадцать первого века, еще совсем безмозглый подросток, а тут? Самой Джульетте – четырнадцать, тринадцать? Во сколько лет матушка ее родила? Во сколько замуж вышла? Лет в тринадцать. И рожала потом каждый год, света белого не видела. И никто вокруг руками не размахивал, не скакал: ах, она же ребенок, она же ребенок! Вступает девушка в детородный возраст, может понести – вперед, замуж! И – рожать, рожать, рожать.

– Думаю, чаще на татар нападать надобно, а не засеки строить, – между тем продолжал Онисим. – Они все разбоем живут, нет средь них никаких мирных. Значит, и разорить, уничтожить надобно всех – только тогда набегов не будет.

– А если сильный гарнизон, крепости?

– Будет гарнизон – побоятся разбойничать, не будет – снова разбои начнутся, – Онисим убежденно мотнул головой. И был абсолютно прав!

Сведения о турецком султане Мураде долго искать не пришлось – все прекрасно знала Маша. Опять же, от купцов, от посланников, от паломников. Султан Мурад – это не какой-нибудь там спятивший сибирский хан, а властелин одного из самых могущественных государств тогдашнего мира! Всем интересен, ага.

– Мурад занял трон в прошлом году, – вытянувшись на кушетке, юная королева заложила руки за голову. – Перед этим приказал убить пятерых своих братьев – дабы обезопасить престол. У турок такое в обычае.

Магнус улегся рядом и, поглаживая жену по животику, кивал, внимательно слушая и запоминая.

– Как говорят, делами государственными Мурад занимается мало, молод еще, – продолжала Маша. – Больше предпочитает гарем. Правит же за него мать, царица Нурбану. Наверняка и кто-то из жен на него влияние имеет. Это плохо – при дурачке султане умная жена… и даже не одна. Да и мать еще… Напрасно вы, мужчины, думаете, что все женщины – дуры. Они, может, такими и выглядят, но в своих, корыстных, целях.

– Ну… я-то так не считаю, – тихонько засмеялся король. – Ты уж у меня самая умная! Ах, милая моя, милая… Вот уж поистине повезло – угодил Господь с супругой.

– Ну, положим, не Господь, а Иван Василевич, – юная властительница рассмеялась и тут же сделалась серьезною: – Вот кого опасаться надо, муж мой! Иоанн в любой момент может войско на нас двинуть. Скажет, дескать, вассальную присягу нарушили… Слабы мы против него, слабы!

– Вот и я о том думаю, – вздохнул Магнус. – А чтоб сильными стать, может, и впрямь – за корону польскую побороться?

Раскрасневшись, Маша вскочила с кушетки:

– А я тебе говорила, давно пора! Ну, Иоанна-то они не выберут, не дураки, чай… Максимилиана-кесаря тоже вряд ли… А вот все остальные – Юхан или сын его, или тот же Стефан князь Семиградский, даже Ян Костка, сандомирский воевода – обязательно против нас войну начнут. Юхан, правда, и так с нами воюет… Надо! Надо бороться за трон, за корону! Там же русских земель полно – а я все же из Рюриковичей! Все права имею. Ну, и ты… заодно.

– Вот спасибо, порадела родному человечку!