Кондуит и Швамбрания (Книга 1, Кондуит)

После скандала со звонками гимназия временно как будто немного притихла. Кровопролитные мордобития, кражи и дебоши стали пореже. Зато режим в гимназии сделался еще суровее. И Цап-Царапыч то и дело потрясал гипсовые основы античного искусства, отпирая шкаф с кондуитным журналом и беспокоя преклонных лет Венеру. Строжайше были запрещены прогулки по платформе и Народному саду. Серая, тоскливая нудь сочилась изо дня в день, с одной странички учебного дневника на другую. Кондуит свирепствовал. На уроках у стен выстраивались рядами наказанные. В журналах выстраивались осенними журавлями косяки носатых единиц. Лебедями плыли двойки.

ТРИ "Е" И "ТАРАКАНИЙ УС"

Особенно рьяно разводил "журавлей" и "лебедей" учитель латинского языка Вениамин Витальевич Пустынин, прозванный за длинные, торчком стоящие усы "Тараканий Ус", или, "по-латыни", "Тараканиус". Была у него и другая весьма распространенная в нашем классе кличка: "Длинношеее". Был Тараканиус худ, носат и похож на единицу. Шея у него была длиннющая, по-верблюжьи раскачивалась она над крахмальным воротником с острыми углами. Однажды на уроке Гавря, желая потешить класс, спросил Тараканиуса: - Вениамин Витальич! Хотя у нас сейчас не русский, объясните, пожалуйста: ведь есть такое слово, которое на три "е" кончается? - Есть, - ничего не подозревая, ответил Тараканиус, - есть! Например, вот: длинношеее. Класс грохнул. Гавря, торжествуя, сел. С того дня Тараканиуса в классе и всюду встречали три громадные буквы "Е". Они глядели с классной доски, с кафедры, с сиденья его стула, со спины его шубы, с дверей его квартиры. Их стирали. Назавтра они появлялись снова. Тараканиус бледнел, худел и ставил единицы в тетрадках и дневниках. У него была страсть к маленьким тетрадочкам, куда мы записывали латинские слова. Вызывая на уроке ученика, он непременно каждый раз требовал, чтобы у нас на руках была эта тетрадка. - Тэк-с, - говорил он, - урок, я вижу, ты усвоил. Ну-с! Дай-ка тетрадочку. Посмотрим, что у тебя там делается. Что?! Забыл дома?! И смел выйти отвечать мне урок без нее! Садись. Единица. И никакие просьбы, никакие мольбы не спасали. Единица! В нашем классе были два ученика - Алексеенко и Алеференко. Однажды Алексеенко забыл пресловутую тетрадочку. Тараканиус вошел в класс, воссел на кафедре, надел пенсне и негромко вызвал: - Але...ференко! Алеференко, сидевший позади Алексеенко, пошел к кафедре, Алексеенко, которому со страху почудилось, что вызвали его, вскочил и уныло пробасил: - Я тетрадку забыл, Вениамин Витальевич... со словами... И замер от ужаса: к кафедре подходил Алеференко. "Обознался!.. Ой, дурак!.." Тараканиус невозмутимо обмакнул перо в чернила. - Ну, собственно, я не тебя, а Алеференко вызывал. Но раз уж сам сознаешься, получай по заслугам. И поставил единицу.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГВАРДИЯ

Звонок. Кончилась перемена. Стихает шум в классе. Идет! Все за партами разом вскочили. Приближается историк. Белокурые мягкие волосы на пробор. Худое, совсем молодое бледное лицо. Громадные голубые глаза. Голова чуть-чуть склонилась ласково набок. Воротничок ослепителен. Кирилл Михайлович Ухов вихрем влетает в класс, бросает на кафедру журнал. Класс на ногах. Кирилл Михайлович осматривает класс, взбегает на кафедру, забегает в проход сбоку, садится на корточки. Вдруг голубые глаза сверкнули. Высокий голос сорвался в крик: - Кто!.. там!! смеет!!! садиться?!! Я еще не сказал... "садитесь"... Встаньте и стойте!!! И вы там!!! И вы!!! И вы! Негодяи! Остальные - сесть. Руки на парту. Обе. Где рука? Встаньте и стойте! А вы - к стенке!!! Прямо! Ну... Тишина! Кто это там скрипит? Шалферов? Встаньте и стойте! Молчать! Четырнадцать человек стоят весь урок. Историк рассказывает о древних царях и знаменитых лошадях. Ежеминутно поправляет галстук, волосы, манжеты. Из-под манжеты левой руки блестит золотой браслет - подарок какой-то легендарной помещицы. Четырнадцать человек стоят. Урок идет томительно долго. Ноги затекли. Наконец учитель смотрит на часы. Щелкает золотая крышка. Стоящие нерешительно покашливают. - Простудились? - спрашивает заботливо историк. - Дежурный, закройте все форточки: на них дует. Дежурный закрывает форточки. Урок идет. Наказанные стоят, переминаясь с ноги на ногу. Взглянув еще раза два на часы, историк вдруг говорит: - Ну, гвардия, садитесь... Ровно через минуту всегда звонит звонок.

СРЕДИ БЛУЖДАЮЩИХ ПАРТ