Конечная Остановка

Я думаю, вся фишка в том, что лукашистская держава просто разваливается, морально устав от этакого бега на месте, ни туда, ни сюда, ни на Запад, ни на Восток. С Лукой во главе или без него сформатированной им РБ не уцелеть. Потому как в лукашистском государстве, в его системе самосохранения идет ползучий кадровый раздрай, фрагментация на пороге неизбежного финала.

Те еще вопросы, когда же опуститься драный занавес в нашем театре военных действий, что произойдет и с какими последствиями для таких, как мы? Нужно ли сидеть сложа руки и ждать у моря летной погоды?

Вот мы и не ждем, рискуем пуститься в автономное плавание. Оттого нам и обстановка благоприятствует. И то, чего не удалось старикам, тем же Захаренко и К⁰, получится у нас.

Даже оппозиционные вожди, слепые поводыри слепых, на пользу нашего дела работают. Отвлекают внимание охранителей державы, потому что сверх головы ввязались в брожение частников, которых Лука обложил оскорбительным налогом якобы за тунеядство…

Тана и Одарка сочувственно излагаемому монологу безмолвствовали, приняв самый что ни на есть отсутствующий вид. Пускай Геник повторяет Михалыча и Вовчика. Лучше-таки ему выговориться, как-никак вполне простительная мужская слабость. Лишь бы был в форме и при делах через три дня. Неразговорчивый Костя Майорчик в роли четвертого собеседника по-видимому согласен и с ними, и с Евгеном.

― По предварительной информации Лука навострился налог на так званых дармоедов оставлять в местном бюджете, будто бы направлять на поддержку детских дошкольных учреждений. Припоминаю, некий великий советский комбинатор литерально, в погоне за двенадцатью стульям тоже вымогал денежку на детей. И Лука долгоиграющий тож за президентское кресло-стул цепляется, дань требует от кого зря.

Эта подать на незарегистрированный частный сектор есть также симптом эпидемического распада бесконтрольного лукашистского государства, не имеющего никаких перспектив реально выжить. Кроме как голосовательной поддержки мирного безоружного быдла, которое пасется на государственных пажитях, с чавканьем жрет из казенного полуразбитого корыта.

Заметьте, когда-то Лука гундосил о трудолюбивом белорусском народе. Теперь же идеологически разводит о дармоедах. Вопрос, а кто в этой стране тунеядцы, захребетники, приживалы, ворье, коррупционеры? Не те ли, которые строили да построили суверенитет и независимость Луки Великого с Колей Малым от нормальных посполитых белорусов, от цивилизованной буржуазной Европы, Америки?! ― разгорячился Евген.

― Вот мы по ним и ударим, по охломонам и демагогам совковым! В самую уязвимую точку ворогу засадим с тепловым наведением!

Даже если в феврале нам не удастся подстеречь в засаде лукашистского красного зверя… ― замялся, убавил он пафос, отметив, каким движением Тана коснулась левого запястья с ножнами. Ни к чему заводится-то в пустом сотрясании воздуха, коли дело вовсе не сделано.

«Чаи гонять в Колодищах ― это вам не президентский самолет на взлете срубить. Как в дебет, так и в кредит… Под лавровым деревцем направо и налево вносим данные и вводные… Альбо цареубийственным кинжалом молчки садануть!»

Сглазить и накаркать Евген ни в коем случае не боялся, не опасался. «Драйв есть драйв». Что не выйдет в феврале, то должно исполнить в марте. Или еще когда-нибудь, где-нибудь при должной подготовке спецоперации. Силы и средства есть и суть, а благоприятный драйверский момент непременно приложится.

«На войне как на войне. Технологии решают все! Они же успешно разрешают насущные белорусские вопросы… Или в драйв разрушают их на местности…»

Глава семидесятая Прощайте, мирные места!

В конце феврале специальную операцию под кодовым наименованием «Новое небо» пришлось свернуть, отставить на время, предположительно до марта. Час «Х» так и не настал, рентабельная цель на позицию не вышла. А отлаженная система слежения и оперативного наведения нимало не обещает, не гарантирует планового появления объекта в ближайшие десять суток. Ведомо-неведомо, в небольшой прицельной дальности стрельбы зенитно-ракетного комплекса.

Симонку, сведущего в кинологии, знающего где в ней собака порылась, с немецкой овчаркой Владой оставили на партизанском хозяйстве в поселке «Авиатор» у аэропорта. Остальные, кто во втором круге вхож в дело, кто в круге первом, не комплексуя понапрасну, вернулись в Киев по отлаженному маршруту отхода. То есть незатейливо железнодорожным транспортом через Москву.

Перед отъездом Евген с Таной заехали в гости к Двинько. Как водится, после заката, обоюдно и противоположно облачившись в городской гендерный камуфляж. «И оба-два транссексуалы, трансвеститы, в активе и пассиве, травести, что в лобок, что по лбу», ― примерно одинаково они расценивали вынужденную маскировку. Благо им есть во что переодеться на квартире у Михалыча, соответственно мужской и женской социальным ролям и предпочтениям.