Конечная остановка: Меркурий

– Разобрались... Отправились туда кодлой в двадцать человек, думали, разметаем все... Мы даже не добрались до прииска, и половина вообще домой не вернулась.

Тут уже все присутствующие не выдержали и заголосили разом.

– Там еще такая голубая дымка была... Едешь в одно место, а попадаешь в другое... Назад уже тронули, а все равно из круговерти не выбраться... У кого мотор заглох, тот и выкарабкался, а кто очень старался, того и след простыл... Вот вам и Дыня...

– Цыц! – густоусый показал, кто тут хозяин.

– Знакомая песня. Все эти аномалии мне как-нибудь известны, – поддержал выступающих я. – Тоже попался, у Старательских слез. Вывод напрашивается, господа старатели – кто-то умело этими аномалиями пользуется!.. Ладно, чувствую, мы в одной лодке. Где можно остановиться?

Немного смутившись своим переходом от роли главаря расстрельной тройки к душевному собеседнику, усатый дал разрешение:

– В трех километрах к югу отсюда есть скала по имени Две Титьки. За ней пакгауз. На замке входного шлюза набираешь пароль "восход". Диктую по буквам: Ваня, Озирис, Сарданапал...

– Принцип понял, дальше не надобно.

– Там возьмешь, что тебе нужно, только не забудь в кассовом аппарате след оставить... Ты – один?

Неприятный вопрос. Надеялся, что обойдется без него.

– Я с напарником.

– Давай его персон-карту.

– Это – фем, – решил предупредить я, словно был хозяином большой злой собаки или, скажем, удава.

– Только такого напарника нам не хватало, – выражение лица у всех присутствующих было сродни тому, что бывает при внезапном недержании мочи.

– Что делать, командир. Мы выбираем, нас выбирают, – пустился в уговоры я. – Однако, фемы на нашей стороне. Они отнюдь не в друзьях с этой голубой дрянью, которая всех нас в оборот взяла. Кроме того, они минимум три раза поспособствовали моему пребыванию в списках живых. Сейчас без них с голубой заразой не управиться.

Командир с минуту прогревал мыслительный аппарат под озабоченное сопенье остальных.

– Ну, ладно. Мы или крупно просрем с тобой, или крупно выиграем. Поезжай, с фемом, с кошкой, с крысой, с кем хочешь.

Я вернулся в свой трактор и сообщил довольно напряженной подружке.

– Расслабься, свои люди. Очень обрадовались.

Шошана поскребла меня "наждачным" взглядом.

– Это вы так долго обо мне говорили?

– Мы так долго о тебе мечтали.

Через полчаса пакгауз, наконец, прорисовался на мониторе. Хотя Две Титьки скорее напоминали пару зубов. Впрочем, понятно, в какую сторону работает фантазия у обитателей долины.

– Шоша, я сейчас в пакгауз за топливом и едой. Лучше не откладывать это до утра, потому что, кто его знает... в общем, хватай, пока дают. А ты здесь посиди, потому что не дамское дело баллоны таскать.

Я развернул машину бортом к пакгаузу. Место это не слишком понравилось – многим известно, что я здесь побываю. Потому хотелось поскорее. Озираясь, почесал по насту к двери склада. Скоренько набрал код на замочке, преодолел один люк, затем другой. А когда уже сделал шаг навстречу припасам, какая-то дрянь набросилась на меня сверху и сзади. Что-то вроде мускулистой сетки или клубка питонов. Локти были моментом прижаты к животу, ладошки к забралу, пятки к заднице, коленки к груди. Комочек какой-то из меня получился. Потом то, что напало, змеиный узел этот, пару раз шмякнул моей тушкой о переборки. Когда я снова стал шевелить членами тела, то сетки уже не было поблизости, но чувствовался раструб плазмобоя, приставленный к моему шлему в районе застежек.

При пальбе голова оторвется и горшок шлема можно будет снять вместе с содержимым..

Свет неторопливо залил помещение и послышался голос вполне знакомый. Я вспоминал недолго. Это был пахан долины Вечного Отдыха.

– Я так и знал, что ты вернешься, – начал он сладким голосом Серого Волка из мультфильма про Красную Шапочку.

– Что это было? – выдавил я, страдая от сотрясения, – квазиживая сетка?

– Это совесть твоя была.

Он уселся на табуретку, не снимая меня c прицела, мне же предложил под седалище ящик. Физиономия у него действительно переменилась. Не знаю, в добрую ли сторону. Но хищное выражение вместе с частью щечных морщин, каковые образуются от жевания, снялось.

– Уж я теперь тебя с мушки не спущу, знаю как-нибудь твои ухватки, – елейным голоском продолжал собеседник.

– Решил поквитаться, Бугор?

– Да, прилично ты меня отоварил в прошлый раз. Но я и раньше не был кровожадным. А теперь вообще завязал.

– Что случилось с твоим мировоззрением, Бугор? Почему ты отказался даже от некрофилии?

Взгляд его стал еще менее цепким, даже начал таять в пространстве.

– Над Меркурием солнце всходит, лейтенант. Иное солнце. Которое сеет семена Новой Жизни.

Видал я уже таких вурдалаков. Поживут они, так сказать, страстями, самыми что ни на есть грубыми, потом у них что-то заекает в прямой кишке или зазудит в носу, и бросаются они с прежним рвением, только не губить, а спасать душу.

– Да ты в проповедники ударился, Бугор. Сладкие песни запел. Как там у поэта: "Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил".