Конечная остановка: Меркурий

– ... И вдобавок работал в одной конторе оборонного профиля на Марсе, в "лавочке", так сказать. И вот однажды наткнулся пытливым проницательным взором на материалы о действиях одной разведгруппы на Земле. Это сейчас у Космики с Шариком всё тип-топ. Слизняки с Земли, те, что побогаче, к нам в гости летают, наши важняки у них по симпозиумам и борделям шастают, но тогда обходились мы без всяких сношений. Мы как раз отбились от кибероболочек, а слизняки еще были в их полной власти. И одна наша разведгруппа наткнулись на кое-что похуже. Это было некое иноматериальное существо. Она как бы поедала объекты и приобретало их облик.

– Поедала без перца и соли? Тогда нам еще повезло.

– Точнее, лишала материю привычной структуры, определяемой гравитационными ячейками и превращала её в вибрирующую нитеплазму. Собственно, из нитеплазмы эта тварь и состояла.

НИТЕПЛАЗМА. Я почти догадался.

– А откуда она в нашей Вселенной?

– От самого начала. Нитеплазма – это самая ранняя форма существования материи. Она протянула до наших дней, прогрессируя на свой лад, превращаясь во вполне живое, со своим метаболизмом и с определенного момента разумное существо. Наши разведчики прозвали его Плазмонтом, – тут голос Викентия из академического стал довольно бодреньким. – Я вижу у вас под курткой пузырится. Это одновременно радует и беспокоит меня.

Ну да, бутылку с сияющей антистрессовкой я с собой прихватил. Пока бормотолог не заглотил пару стаканов, то помалкивал, давая полную свободу вопить очумелым фанатам меркурианского "Динамо", которые казалось вырвутся из своего головизора и в одно мгновение затопчут все в этой крохотной жизнесферке.

– Значит, господин ученый, если весь наш мир, включая нас самих, прилежно образуется из полей, атомов, молекул, целых тел, то этот отъявленный паразит состоит только из нитеплазмы?

– Верной дорогой идете, товарищ, – глубоко икнув, произнес Викентий, подобрал что-то непонятное, но шевелящееся с тарелки и засунул к себе в рот. – Наш микромир двухполюсный, макромир фактически однополюсной. А у нитеплазмы четыре полюса. И она обходится без четкого деления на микро– и макроуровни.

Кто-то чрезмерно подвижный с тарелки у Викентия попытался удрать, не даваясь на закуску, но изобретатель проявил необыкновенную прыть и пригвоздил беглеца вилкой уже на самом краю стола. Еда, пискнув, лишилась одновременно свободы и жизни. Сломив сопротивление пищи, Викентий продолжил.

– Однако мои расчеты внушают сдержанный оптимизм. У устойчивой нитеплазмы пара полюсов остается в свернутом виде, и с нами взаимодействуют всего лишь два полюса, два знака заряда. Я их условно называю "левым" и "правым". Правда, и этого тоже хватает для разных сюрпризов. Сдается мне, маги и волшебники кудесили именно с нитеплазмой. И всякая нечисть, от призраков до оборотней, похоже, была из нитеплазменного материала. А спора Плазмонта – это типичный бес, злой дух преданий и сказаний, вселяющийся в людей и соблазняющий разным могуществом.

Маги с волшебниками, оказывается, не просто шоумены. И призраков с оборотнями, и даже духов, выходит, есть за что уважать – за крепкую физическую основу.

– Колдуны колдунами, а нам-то, простым меркурианцам, как эту нитеплазму распознавать?

– Субнуклоновый каскадный микроскоп может и обнаружит ее. Только надо знать, где смотреть. Да еще иметь такой микроскоп. Их, наверное, не более десятка наберется, а на Меркурии вообще ни одного.

– А ваш прибор? Мы его испробовали в долине Вечного Отдыха. Даже засекли одну нитеплазменную спору.

Изобретатель слегка покраснел от стыда.

– То, что я передал в долину, это вовсе не прибор, реагирующий на нитеплазму, а детектор, который регистрирует возбуждение нервной системы человека. Я дико извиняюсь, ввиду острой нужды в деньгах несколько прибрехнул, когда загонял Слоняре «квантовый гравиметр». Надеюсь, мое признание останется между нами. Тем более, Слоняре такое удовольствие обошлось в жалкие пятьсот гафняшек.

– Постарайтесь, чтобы таких шалостей больше не было, иначе ваше признание не останется между нами, а убежит к кому надо, – предупредил я. А изобретатель сразу переключился на более приятную тему.

– Допустим, в подозреваемом присутствует нитеплазменная спора и влияет на его ощущения. Этот человек знает – у него не все в норме. Мой датчик и будет улавливать те изменения психомагнитного поля данного гражданина, которые характерны для тревоги.

– Но погодите, тот паренек, на которого среагировал ваш датчик, мог быть просто невротиком.

– Конечно, он был просто невротиком, – легко согласился безответственный изобретатель. – Но я полагаю, последующие события убедили вас, что в нем имелся нитеплазменный узелок.

И Викентий засосал стакан антистрессовки с чувством глубокого удовлетворения за свой талант, нисколько не обращая внимания на голографических спортсменов, что вертелись по комнате.

– И, кстати, во второй раз с этим датчиком вам, скорее всего, и не повезет, – честно предупредил жуликоватый изобретатель. – Нитеплазма разумна и может контролировать нервные центры человека.