Конек Чайковской

Министру мне пришлось звонить по квартирному вопросу лишь однажды – по поводу все той же Марины Зуевой. У нее был невозможный вариант переезда из Питера в Москву в реалиях 70-х годов: два человека из Москвы уезжали в Питер, а из Ленинграда выписывались для переезда в Москву три человека – Марина с мамой и мамин родной брат, который болел и исчез куда-то, а прописка-то оставалась… Обмен тогда мог быть только равнозначный – сколько из столицы выписалось, ровно столько и прописалось. И по метражу считалось тоже.

Когда дядя-инвалид пропал, но выписать из ленинградской квартиры Зуевых его не могли, вопрос пришлось решать на самом верху. Искали дядю повсюду. Не нашли и написали, что пропал без вести. После этого обмен состоялся. Причем этот наш обмен помешал переезду певицы Ирины Понаровской – она мне до сих пор это вспоминает. Говорит, что Чайковская отобрала с этим переездом своей фигуристки у нее, Понаровской, надежду в то время на получение московской квартиры.

Вот тогда решить этот вопрос помог министр Щелоков.

Все заместители Щелокова, оставшиеся в МВД после его отставки, продолжали принимать участие в судьбе моих спортсменов. Один из тех генералов, старенький уже совсем, до сих пор ходит на фигурное катание.

А новых министров, которые приходили после Щелокова, я и по фамилиям-то помню не всех…

Борис Пастухов

Первый секретарь ЦК ВЛКСМ, глава Госкомитета по печати и заместитель министра иностранных дел Борис Пастухов – мой старший двоюродный брат. Мы это нигде никогда не афишировали. Его отец и моя мать – родные брат и сестра.

Мы много общались в моем детстве. Мама моя постоянно водила Бориса – юношу очень умного – в Театр им. Моссовета, когда мы еще жили в комнате в театре «Эрмитаж». И когда учился в Бауманке, продолжал ходить на все постановки.

Борис всегда был отличником в учебе, но уже в Бауманке его начали выдвигать по линии комсомола. Сначала он стал секретарем комитета комсомола института, потом Дзержинского райкома – и пошел вверх по этой линии.

Когда я пошла в школу, рефреном у нас дома от мамы часто звучало: «Учись, как Боря!» Борис был вечным образцом для подражания.

Сейчас, когда Борис созванивается с моим мужем, он сопровождает это словами: «Единственный книжник из тех, кто остался». Пастухов собрал потрясающую библиотеку. Он настоящий книжник: для него каждая страница новой книги как реликвия, а книжка – основа жизни.

В квартире рядом с Моссоветом одна комната площадью, наверное, в 30 метров – вся в стеллажах книг. И все прочитаны.

Пастухов не случайно потом возглавил Госкомитет по печати. Он был человеком этой среды. У него сотни, если не тысячи книг от авторов (многим из которых он наверняка помог с их изданием) не с формальными автографами, а с искренними словами благодарности и уважения прозаиков и стихотворцев. Они знали, что Борис ее прочитает, оценит.

К его 80-летию выпустили книгу «Поэты, которых любит Пастухов».

Михаил Горбачев, пришедший к власти, Пастухова не любил. И молодой генеральный секретарь сразу отправил Бориса послом в Данию.

Для Пастухова Копенгаген стал «почетной» заграничной ссылкой. Он ведь очень деятельный, для него это было невыносимо. Когда мы на чемпионат Европы – 1986 туда приехали, Борис показал нам город. Отличный повар приготовил шикарный стол для приемов. Пастухов принимал нас, но сам на фигурное катание не ходил.

Когда мы через год приехали туда с ледовым балетом Игоря Бобрина, Борис вновь устроил для нас потрясающий прием с роскошным столом.

Но фигуристы, хоры, танцевальные ансамбли – это все-таки не серьезная государственная деятельность.

Потому Борис попросился послом в Афганистан, и его в 1989 году туда перевели. Его жена Жанна летала туда на военных самолетах, которые отстреливали тепловые ловушки для «стингеров», которые запускали по нашим самолетам моджахеды.

Вот это было его, там он мог реально помогать, влиять на процессы.

До сих пор, в какую бы республику бывшего СССР я ни приехала, если сообщаю, что я сестра Бориса Николаевича Пастухова, что тут начинается! Мне обеспечен лучший прием. Ведь почти везде у власти бывшие республиканские секретари комсомола. Они с таким пиететом и любовью вспоминают Бориса и удивляются: почему вы раньше нам об этом не говорили?

Однажды к моему юбилею Борис сделал удивительный подарок: выпустил в «Молодой гвардии» книгу «Елена Чайковская», оформленную в стиле серии «Жизнь замечательных людей». Внутри чистые листы для пожеланий моих друзей. Он принес это на мой день рождения – и тут же все гости стали там что-то записывать.

Приемы в ЦК ВЛКСМ с фигуристами проводили обязательно. В Центральном комитете отмечали «комсомольскую» свадьбу Пахомовой и Горшкова. Борис их, разумеется, поздравлял «от руководства партии и правительства».

Ну и всеми знаками отличия комсомольскими я и мои фигуристы были награждены. У меня есть нагрудный знак «Наставник молодежи». Но при этом никакой комсомольской «накачки» перед чемпионатами мира у нас и быть не могло.