Конец эпохи

Норрис и еще несколько человек уцелели чудом – они шли поодаль от остальных и благополучно обогнули невидимую границу смертельного круга. Инстинкт самосохранения должен был заставить их немедленно упасть, чтобы не обдало кипящей грязью, и, вжимаясь в землю, постараться уползти подальше. Но никто не двинулся с места. Они стояли и молча смотрели, как испражняется преисподняя, только что сожравшая их товарищей. Ничего сделать было нельзя – трубка сразу засасывала жертву на огромную глубину, откуда не возвращаются. Оставалось только смотреть и горбиться от сознания своей беспомощности…

«Похлебка» начала менять цвет. Каждую минуту что-то громко взбулькивало, и посреди мерзкой жижи расплывалось изумительное радужное пятно – словно предвестник чудовищного праздника на останках. Затем трубка стала выбрасывать ноздреватые обломки каких-то пород – они неуклюже ворочались и терлись друг о друга шершавыми боками. Один за другим ударили несколько грязевых гейзеров. Последний, хрипя и кашляя, выкинул к самым ногам Норриса россыпь камней, облепленных отвратной полужидкой массой. От них валил пар. Хью машинально потер один камушек ногой, и золото на синем, нежданное на балу смерти, вонзилось в глаза. Наверное, Норрис посчитан это за некий знак. Поэтому, дождавшись, когда камни остынут, он собрал их столько, сколько смог унести, и с тех пор с ними не расставался. Возможно, чудесные камешки, извергнутые не принявшим их адом, напоминали командиру души погибших ребят…

В общем-то, история была как история. Но Родриго смущали два момента. Во-первых, от нее попахивало чрезмерным, даже надрывным, мелодраматизмом. Во-вторых, потеря большей части группы наверняка испортила бы блестящий послужной список Норриса. Впрочем, чего не бывает? Если учесть, что боссы Десантных Сил вряд ли захотели распространяться о не красящем их происшествии и сохранили за Норрисом ореол исполнительного служаки… Да, такое вполне могло произойти. А теперь этому нашлось подтверждение…

Норрис был так поглощен своим занятием, что не сразу обратил внимание на вошедшего.

– Ах, да… – сказал он и, выдвинув ящик стола, бережно (хотя, казалось бы, чего церемониться с галькой?) ссыпал туда камешки.

– Я обязался делиться своими наблюдениями, – сказал Родриго. – Только что побывал в лесу. Одно дело – ознакомиться с отчетом, другое – увидеть всё своими глазами.

– Да-да, конечно, – рассеянно проговорил шеф. Видимо, мыслями он всё еще был там, на Кали, и возвращение требовало от него немалых усилий. – Садитесь, рассказывайте.

О взглядах Ольгерда, разумеется, Родриго распространяться не стал: раз их терпит начальство планетолога, значит, всё в порядке. Да и не было в привычке у десантников на кого-нибудь «капать». Даже на научников, хотя упертость некоторых из них порой приводила звездное воинство в ярость. Зато силиконовый лес Родриго расписал в красках. Не умолчал и о своих опасениях по поводу происходящего, хотя произнести слово «оккупация» не повернулся язык.

Выслушав его, Норрис одобрительно кивнул:

– Хорошо, Кармона, что вы засомневались в миролюбии… ну тех, кто это всё закрутил. Нам не простят чрезмерного благодушия, если оно вдруг обернется бедой. Я, конечно, тоже видел отчеты, с Симаковым беседовал. Но ученые – они ученые и есть. Носятся с горящими глазами, стараясь нахватать побольше фактов и всем, кому не посчастливилось оказаться на Камилле, утереть нос. Им кажется, что Облака, деревья, Кристалл – всё это свалилось на них лишь затем, чтобы они могли потрясти человечество. Я их не осуждаю – тут у любого голова закружится. Но у нас не должна. Вы ведь не хуже меня знаете, с какой целью создавался десант. Официально – чтобы обеспечить безопасность при освоении планет. Но это так, побочная задача. А на самом-то деле…

– …Чтобы быть готовыми к встрече с чужим разумом, – закончил за него Родриго.

– Именно! – Норрис выпрямился. От его усталости не осталось и следа. – Чтобы не дрожать, не бросаться на колени, когда кто-нибудь захочет взять нас за глотку железными пальцами. Поверьте, я меньше всего хотел бы, чтобы мои опасения подтвердились. Война – страшная штука. Я читал хроники, смотрел видеозаписи – и у меня волосы вставали дыбом. Но если она грянет, нам выбирать не придется.

Родриго показалось, что шеф намеренно взвинчивает себя.

– Ведь еще ничего не ясно, – сказал он. – Да, мы наконец-то наткнулись на проявления чужого разума. И только. Если бы он хотел нашей крови, но уже пролил бы ее.

– Не изучив врага? – Норрис покачал головой – Представьте, что мы забрели в незнакомый лес и случайно разворошили медвежью берлогу. Что сделает медведь?

– Выскочит и набросится.