Конец фильма

– Вы поручали это нам обоим, герр Шварц, – попытался он вытащить Федотыча. – Мне в той же степени, что ему.

– И ты выполнил, а он – нет! – отрезал адмирал. Махнул рукой и снова взялся за анкеты. – Иоанн Фердинанд Георгий Валентин аль-Фархад. Сдохнуть мне на этом месте и быть кремированным! Язык устанет, пока договоришь. Тридцать восемь лет, слава тебе, Господи. Хотя бы этот должен твердо знать, где ручка ГС-привода.

– Рычаг, – ненавязчиво поправил Фархад.

– Да по фигу мне, как называется эта загогулина! Что у него там со стажем? Резерв-пилот, пилот, второй пилот, командир корабля… Ого! Что-то я такого капитана не помню. Странно, имечко врезалось бы в память навсегда. Где тут корабли, на которых он ходил? – Шварц перевернул лист. – «Второй», «Одиннадцатый»… «Конец фильма»?

До него дошло.

– Так это наш синий, что ли? Капитан Червяк? В рот ему ноги, что за имя этот шарахнутый током урод себе выбрал?

Фархад тонко подмечал нюансы. Ругань адмирала Шварца была веселой, не мрачной, как поначалу. Шварц был действительно рад заполучить в пилотскую бригаду мересанца.

Фархад кашлянул.

– Только, герр Шварц… У него проблема с медицинской справкой. Врачи не дают допуск.

Хайнрих нетерпеливо пошевелил пальцами.

– Покажи мне его бумаги, сынок.

Фархад протянул ему тонкую прозрачную папку. Копия паспорта – правильно, гражданство Саудовской Аравии; копия диплома о подтверждении квалификации. Злосчастная справка с красными отметками психиатра и терапевта.

– Та-ак, парень. Зови ко мне этого долбака, а сам быстро убирайся к матери.

Иоанн Фердинанд валялся на диване, бездумно перебирая струны переделанной гитары. В уголке рта дымилась самокрутка. Местное зелье было хуже на вкус, чем мересанское, но действовало неплохо. Только этим и спасаться от нового приступа безнадеги. Набор аристократа: папироса, музыка… и молитва. Иоанн Фердинанд пробовал совместить все три ингредиента. Положить молитву на музыку и приправить зельем. Дабы эффект был хоть как-то заметен.

В дверь постучали, и вошел Принц.

– Ш-шайтан! Как ты куришь эту гадость?

– Поджигаю и всасываю дым, – обстоятельно ответил мересанец безразличным тоном. – Вот так и курю. А что? Хочешь научиться?

Юношу передернуло.

– Избави Аллах! Вставай и беги к адмиралу Шварцу в семьсот тринадцатый номер. Он тебя срочно хочет видеть. И проветри тут, а то горничная пожарных вызовет.

Состояние глубокой хандры сменилось состоянием легкой паники. Вроде умом он понимал, что интерес Шварца не в том, чтобы изнасиловать его, ободрать и расчленить. Но едва призрак адмирала начинал маячить рядом, ему именно так и казалось. На время он перестал соображать, думая лишь о том, как бы скорее телепортироваться в семьсот тринадцатый номер, чтобы, не дай Бог, не вызвать неудовольствия Шварца долгим ожиданием. На пороге, открывая дверь, он пришел в себя. Ненадолго – как раз чтобы осознать, что стоит перед командиром корабля, на котором хотел служить, в распахнутом халате и шлепанцах на босу ногу, а в руках у него гитара. И снова в ужасе отключился.

– Что это за драный дервиш? – осведомился Шварц.

Иоанн Фердинанд зажмурился и едва не описался.

– Ты к кому пришел, обкуренный урод? К бабе за трахом? Я тебе сейчас такой трах устрою, что лучшие патологоанатомы Галактики окажутся бессильны!

Иоанн Фердинанд, не открывая глаз, крепче прижал к себе гитару, стараясь прикрыться ею.

– Ты пилот или говно?

– Г-говно, господин Шварц, – заикаясь, признался он.

Последовала пауза. Долгая. Мересанец даже осмелился приоткрыть один глаз. Адмирал Шварц рассматривал его с брезгливым любопытством.

– Положим, я в этом и не сомневаюсь, – промолвил он наконец. – Но ты-то отчего такого нестандартного мнения о себе?

Иоанн Фердинанд открыл глаза и с горечью проговорил:

– Я не прошел медкомиссию. Я не могу быть пилотом.

– «Не прошел медкомиссию» и «не могу быть пилотом» – две большие разницы, – лязгнул Шварц. – Неужто разучился управлять пепелацем?

– Не разучился, господин Шварц, – он поднял голову.

– Ну, тогда и с медкомиссией разберемся, – пообещал адмирал. – Завяжи халат, чучело, не хрен мне тут стриптиз устраивать! И рассказывай, чем ты медикам не угодил.

И он рассказал. Кратко, но даже не думая ни в чем соврать. Он боялся, что за наркотики в крови Шварц его тут же раскатает и порешит, но какой смысл это замалчивать, если в справке все равно написано?

– Псих и наркоман, значит, – подытожил адмирал. – Положа руку на сердце, так оно и есть. Все вы, синие, такие. Но, положа руку на яйца, выйдет по-моему. Ступай, оборвыш, приведи себя в порядок! Пойдем в поликлинику.

– Опять? – ужаснулся Иоанн Фердинанд, вспомнив приборные обследования.

– Не опять, а снова, – многообещающе произнес Шварц. Грозно и неумолимо. А Иоанн Фердинанд вдруг понял, что эта угроза вовсе не ему адресована.

Мчась в номер переодеваться, он слышал, как адмирал орет на Принца.

– Я тебе куда приказал отправляться? К матери! Так почему ты еще не в самолете?

– Виноват, герр Шварц! Я думал, вы просто фразеологически выразились.