Конец главы

- Все в порядке. Машины совсем не видно. Теперь сходите проверьте вы, а я заберусь внутрь.

Тони двигался ощупью и, лишь почувствовав под ногами твердый грунт, сообразил, что выбрался на дорогу. Мрак здесь немного поредел, но звезд все равно не было видно. Тони постоял с минуту, затем по-прежнему ощупью побрел назад. Машина так безнадежно затерялась во тьме, что ему пришлось свистнуть и подождать, пока не раздастся ответный свист. Да, темно, хоть глаз выколи! Он влез в автомобиль.

- Стекло оставить открытым или поднять?

- Да, но только до половины. Мне очень удобно, Тони.

- Слава богу. Не возражаете, если закурю трубку?

- Разумеется, нет. Дайте мне сигаретку. Ну вот, теперь почти как в раю.

- Именно почти, - чуть слышно бросил Тони.

- Хотела бы я посмотреть на лицо тети Эм, если бы она увидела нас! Вам тепло?

- Кожаные подушки не пробьет никакой холод. А вам?

- Очень.

Опять наступило, молчание. Потом Клер сказала:

- Тони, вы меня простите, да? Я ведь дала обещание.

- Не беспокойтесь, все будет хорошо, - ответил Крум.

- Мне виден только кончик вашего носа - и то лишь когда вы затягиваетесь.

В свою очередь при свете сигареты Клер он увидел ее зубы, улыбку на губах и нижнюю часть лица до глаз, утонувших в темноте.

- Снимите шляпу, Клер. И помните, мое плечо к вашим услугам.

- Смотрите, не давайте мне храпеть.

- Храпеть? Вам?

- При случае все храпят. Я тоже могу.

Они немного поговорили, но все, кроме ощущения ее близости в темноте, уже казалось ему нереальным. Изредка он различал шум проезжавших по дороге машин, но больше никаких звуков не доносилось: ночь была слишком темной даже для сов. Трубка потухла, и Тони сунул ее в карман. Клер полулежала на сиденье так близко от него, что он чувствовал ее локоть. Он затаил дыхание. Уже уснула? Ну, а ему предстоит бессонная ночь - где уж тут уснуть, когда легкий исходящий от нее аромат будоражит все его чувства, а его рука пылает от прикосновения ее руки! Даже если все ограничится только этим - и тогда грех тратить такую ночь на сон.

- Тони, если вы в самом деле не возражаете, я положу вам голову на плечо.

- Конечно, кладите!

Голова Клер погрузилась в шарф Тони; легкий аромат, напоминавший ему сосновый лес в солнечный день, стал сильнее. Прямо не верится, что она рядом с ним, что голова ее лежит у него на плече и что так будет еще целых шесть-семь часов. Тони вздрогнул. Как все спокойно и прозаично! Ничто в ней не выдает ни страсти, ни волнения, словно он ее брат. И вдруг его осенило: эта ночь - испытание, которое нужно выдержать, потому что иначе она отшатнется и уйдет от него. Теперь она спит. Да, по-настоящему. В этом не может быть сомнений: стоит только вслушаться в ритмический звук, издаваемый ее горлом, - звук, трогательно слабый, как клохтанье птенца, немножко забавный и бесконечно дорогой! Что бы ни было дальше, одного не зачеркнешь - он все-таки провел с нею ночь! Тони сидел тихо, как мышь, если, конечно, мышам случается сидеть тихо. Чем глубже Клер погружалась в сон, тем тяжелей становилась ее голова и тем доверчивей она прижималась к нему. Он сидел, вслушивался в ее дыхание, и чувство его к ней углублялось, превращалось в страстное желание защищать ее и служить ей. А ночь, холодная, непроглядная, беззвучная, - машины по дороге больше не шли, - разделяла с ним его одиночество. Она бодрствовала и дышала, словно огромное, мрачное, всепоглощающее чудовище. Да, ночь не спит. Тони отдавал себе в этом отчет впервые в жизни. Ночь, как и день, не знает сна. Глухая и равнодушная ко всему, она тоже наделена жизнью: она не говорит, не движется, только бодрствует и дышит. Лунная и звездная или беспросветная и глухая, как сегодня, она всегда - великий спутник человека.

Рука Тони затекла, и Клер, словно почувствовав это, приподняла голову, хотя не проснулась. Он быстро растер плечо и еле успел отдернуть пальцы, как ее голова качнулась и опустилась на прежнее место. Он осторожно повернул лицо, так что губы его коснулись ее волос, и опять услышал те же слабые ритмические звуки, похожие на клохтанье птенца. Затем они смолкли и на смену им пришло глубокое дыхание - признак крепкого сна. Тогда, сморенный дремотой, уснул и он.

XIX

Крум проснулся, совершенно одеревенев и не соображая, где он. Кто-то поблизости от него сказал:

- Уже светает. Тони, но еще ничего не видно.

Он выпрямился:

- Боже правый! Неужели я заснул?

- Да, бедный мой. Я чудесно выспалась, только ноги немного затекли. Который час?

Крум взглянул на светящиеся стрелки своих часов:

- Примерно половина седьмого. Ух, все тело как иголками колет!

- Давайте вылезем и встряхнемся.

Он отозвался голосом, который, как ему показалось, прозвучал откудато издалека:

- Итак, все кончилось.

- Было очень тяжело?

Он сжал руками виски и ничего не ответил. Мысль, что и следующую и все другие ночи он опять проведет без нее, была для него болезненна, как удар в сердце.

Клер открыла дверцу:

- Я немного пройдусь для разминки. А потом пробежимся, чтобы согреться. Позавтракать нам нигде раньше восьми не удастся.