Конец главы

- Слушайте, Джордж, позвоните мне в пять, если я все-таки понадоблюсь мистеру Дорнфорду. Я в это время на всякий случай загляну домой.

Клер пошла пешком. День был еще более весенний, чем накануне. Она миновала набережную и углубилась в Сент-Джеймс-парк. У воды уже пробивались из-под земли желтые нарциссы, и ветви деревьев набухали почками. Мягкое ласковое солнце светило Клер в спину. Такая погода долго не простоит. Зима еще ударит снова. Клер быстрым шагом прошла под колесницей, влекомой несколько неестественными конями, вид которых не столько раздражал, сколько смешил ее, миновала Памятник артиллерии, не удостоив его взглядом, и очутилась в Хайд-парке. Согретая солнцем, она медленно прогуливалась вдоль Роу. Верховая езда была ее страстью, и, видя кого-нибудь на хорошей лошади, она не могла не испытывать легкого волнения. Лошади - удивительные животные: то они горячи и норовисты, то через минуту вялы и апатичны.

Навстречу Клер приподнялись две-три шляпы. Очень высокий человек, проехавший мимо нее на холеной кобылке, остановил лошадь и повернул назад:

- Так и думал, что это вы. Лоренс говорил мне, что вы вернулись.

Помните меня? Я Джек Масхем.

Клер подумала: "Слишком долговяз, но посадка отличная", - вслух ответила: "Разумеется!" - и разом насторожилась.

- Я пригласил одного вашего знакомого присматривать за моими арабскими матками.

- Да. Тони Крум мне рассказывал.

- Приятный юноша. Не знаю, конечно, достаточно ли у него подготовки, но остер он, как горчица. Как поживает ваша сестра?

- Превосходно.

- Вы должны привезти ее на скачки, леди Корвен.

- По-моему, Динни не очень интересуется лошадьми.

- Я быстро приохотил бы ее к ним. Помню...

Он оборвал фразу и нахмурился. Несмотря на томную позу, лицо у него, как отметила про себя Клер, было загорелое, прорезанное морщинами, решительное, с иронической складкой у губ. Интересно, как он отнесся бы к тому, что она провела прошлую ночь с Тони в автомобиле?

- Когда прибывают ваши матки, мистер Масхем?

- Они уже в Египте. Погрузят их на пароход в апреле. Вероятно, я сам поеду присмотрю за этим. Может быть, захвачу с собой Крума.

- С удовольствием взглянула бы на них, - сказала Клер. - У меня на

Цейлоне была арабская лошадь.

- Обязательно приезжайте.

- Беблок-хайт - это около Оксфорда, правда?

- Милях в шести. Красивая местность. Буду ждать вас. До свиданья.

Джек Масхем приподнял шляпу, дал шенкеля и пустил лошадь легким галопом.

"До чего же невинной я прикинулась! Будем надеяться, что не переиграла. Я не хотела бы опростоволоситься перед ним. Мне кажется, он здорово себе на уме. Сапоги у него замечательные! А про Джерри он даже не спросил", - подумала слегка взволнованная Клер, свернула с Роу и пошла к Серпентаину.

На его залитой солнцем поверхности не было ни одной лодки, только у противоположного берега плескалось несколько уток. Разве ей не все равно, что о ней подумают? Она - как мельник с реки Ди. Только вправду ли ему не было дела до людей? Или он был просто философ? Клер села на скамейку, подставила голову солнцу, и вдруг ей захотелось спать. Что ни говори, провести ночь в автомобиле и провести ночь в постели - разные вещи. Клер скрестила руки на груди и закрыла глаза. Почти тотчас же она уснула.

Люди, проходившие между нею и сверкающим прудом, удивлялись, что молодая, хорошо одетая женщина спит в такой ранний час. Два мальчугана с игрушечными самолетами в руках замерли перед нею, разглядывая ее черные ресницы, матовые щеки и вздрагивающие, чуть подкрашенные губы. Это были воспитанные дети - за ними присматривала гувернантка француженка; поэтому они не додумались ткнуть спящую булавкой или издать вопль у нее над ухом. Но у нее, как им казалось, не было рук; она скрестила ноги, спрятала их под скамейку, и бедра ее в такой позе выглядели неестественно длинными. Это было так занятно, что, когда мальчики проследовали дальше, один из них еще долго оборачивался и поглядывал назад.

Так, сном человека, который провел ночь в автомобиле. Клер проспала целый час этого мнимовесеннего дня.

XX

Прошло три недели, в течение которых Клер встретилась с Крумом всего четыре раза. В субботу, укладывая чемодан перед вечерним кондафордским поездом, она услышала зов овечьего колокольчика и сошла вниз по винтовой лесенке.

На пороге стоял низенький человечек в роговых очках, чем-то неуловимо напоминавший представителя ученого мира. Он приподнял шляпу:

- Леди Корвен?

- Да.

- С вашего позволения, имею вручить вам вот это.

Он извлек из кармана синего пальто длинный документ и подал его

Клер.

Она прочла:

"В Коронный суд,

Отделение завещательных, бракоразводных и морских дел.

Февраля двадцать шестого дня 1932 года.

По поводу прошения сэра Джералда Корвена".

Ноги у нее подкосились, она заглянула в роговые очки, скрывавшие глаза незнакомца, и выдавила:

- О!