Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Эсколье Раймонд. Контегриль / Пер. с фр. Е. Князьковой и Н. Румянцевой. Под ред. А. А. Смирнова, 1927.

Эстонье Эдуард. Вещи видят / Пер. с фр. В. М. Вельского, 1927 [1926].

Эстонье Эдуард. Лабиринт / Пер. с фр. В. М. Вельского, [1928].

1931–1934 годы.

Жид Андре. Собр. соч. с предисл. А. В. Луначарского. Т. III. Фальшивомонетчики / Пер. А. А. Франковского, [1933].

Зегерс Анна. Попутчики / Пер. с нем. Изабеллы Гринберг. Под ред. А. Г. Горнфельда, [1934].

Келлерман Бернгард. Избранные сочинения / Под общ. ред. Д. М. Горфин-келя. Т. 1. Девятое ноября / Пер. С. В. Крыленко, [1934].

Кладель Леон. I.N.R.I. / Пер. с фр. К. А. Ксаниной и Е. С. Коц. Под ред. А. А. Смирнова. Послесл. А. Молок, [1933].

Лившиц Б. К. От романтиков до сюрреалистов: Антология французской поэзии / Предисл. В. Саянова. Прим. Н. Рыковой, [1934].

Мартен дю Гар Роже. Старая Франция / Пер. с фр. Г. П. Блока, [1934] Муссинак Леон. Очертя голову / Пер. с фр. М. Е. Левберг, [1934].

Пруст Марсель. Собрание сочинений. Т. 1. В поисках за утраченным временем. Книга 1. В сторону Свана / Предисл. А. В. Луначарского. Пер. с фр. А. А. Франковского, [1934].

Роллан Ромен. Собрание сочинений / С предисл. автора, М. Горького, А. В. Луначарского и С. Цвейга. Под общ. ред. проф. П. С. Когана и акад. С. Ф. Ольденбурга. Т. 1–20, 1930–1936.

Роллан Ромен. Жан Кристоф / С предисл. автора, М. Горького, А. В. Луначарского и С. Цвейга. Под ред. проф. П. С. Когана, акад. С. Ф. Ольденбурга и проф. А. А. Смирнова. В 5 кн. 1933.

Роллан Ромен. На защиту Нового Мира: Сб. боевых статей, 1932.

Ромен Жюль. Люди доброй воли. I. Шестое октября / Пер. с фр. И. Б. Мандельштама, [1933].

Ромен Жюль. Люди доброй воли. II. Преступление Кинэта / Пер. с фр. М. Е. Левберг, [1933].

Ромен Жюль. Люди доброй воли. III. Детская любовь / Пер. с фр. И. Б. Мандельштама, [1933].

Ромен Жюль. Люди доброй воли. IV. Парижский эрос / Пер. с фр. И. Б. Мандельштама, [1933].

Стендаль. Собрание сочинений / Под общ. ред. А. А. Смирнова и Б. Г. Реизова. Вступ. статья проф. В. А. Десницкого. Т. 6. Анри Брюлар / Пер. Б. Г. Реизова; Воспоминания эгоиста / Пер. В. Л. Комаровича; Автобиографические заметки / Пер. В. Л. Комаровича, [1933].

Фаллада Ганс. Что же дальше? / Вступ. слово Конст. Федина. Предисл. М. А. Сергеева. Пер. с нем. П. С. Бернштейн, Л. И. Вольфсон, Н. А. Логрина. Под ред. В. А. Зоргенфрея, [1934].

Филипп Шарль-Луи. Собрание сочинений / Под ред. А. А. Смирнова. Т. IV. Утренние рассказы / Пер. с фр. Л. С. Утевского; Т. V. В маленьком городке / Пер. А. С. Полякова, [1934].

Т. А. Кукушкина К истории секции ленинградских переводчиков (1924–1932)

1

Становление института художественного перевода в России обычно относится к двадцатым годам XX столетия[847], периоду, когда литература постепенно утрачивала самостоятельность и переходила в ведение государства. Как всякое явление культурной жизни пореволюционной России, процесс институционализации перевода проходил под влиянием двух тенденций: государственной и собственно литературной. Основные черты дела перевода, сложившиеся в эти годы, хорошо известны: социальная значимость перевода в связи с идеологическими и культурными потребностями страны, централизованное планирование и контроль государства, официальное признание труда переводчиков профессией, формирование принципов перевода и ориентация на них переводческого сообщества, общее повышение качества перевода, появление первых теоретических работ.

Феномен института перевода возник в 1920-е годы, конечно, не в одночасье, подготавливался трудом многих переводчиков и переводческих институций, которые стремились к профессионализации своего дела. Предреволюционные литературные объединения, в том числе и переводческие, традиционно создавались как профессиональные, в отличие от советских структур «общественного» типа. Все они характеризуются пониманием искусства как свободной, имманентно развивающейся духовной силы, неподвластной идеологическим велениям времени, общностью состава в социальном, образовательном и общекультурном плане, преемственностью традиций и поколений. Созданные «снизу», самими литераторами, все объединения на рубеже 1920–1930-х годов были закрыты или кардинально «реформированы» «сверху», волею партийно-государственного аппарата.

Секция переводчиков при Ленинградском отделе Всероссийского союза писателей (ЛО ВСП / ВССП; 1920–1932)[848], о которой пойдет речь, стала последней независимой институцией, пытавшейся самостоятельно, «снизу», решать проблемы своей профессии. История этой структуры воссоздается по документам, хранящимся в фондах Пушкинского Дома: ЛО Всероссийского союза писателей (ф. 291), ЛО Федерации объединений советских писателей (ф. 492), Ф. Сологуба (ф. 289), переводчицы А. В. Ганзен (ф. 702). Материалы секции сохранились не полностью, но все же позволяют обрисовать общую канву ее деятельности и постепенного огосударствления дела перевода.