Конец осиного гнезда

Среди врачей были Иваны Петровичи, Федоры Михайловичи, Матвеи Поликарповичи, а вот Виталия Лазаревича не было. Правда, обнаружили одного Виталия Лазаревича, но тот ничего общего с медициной не имел, разве только сам пользовался услугами врачей.

И когда мне наконец сообщили, что доктор нашелся, я сам немедленно выехал в соседний город. Но Виталия Лазаревича мне увидеть не удалось. Собственно, его не видели и мои товарищи, они лишь установили, что доктор Виталий Лазаревич Шляпников жил на квартире у одной вдовы и уехал ненадолго неизвестно куда в «командировку».

Мы терпеливо прождали все возможные сроки. Доктор не возвращался. Тогда я решился на последнее средство — посетил квартиру, где жил Шляпников, и познакомился с вдовой.

Она пожаловалась на неаккуратность квартиранта — обещал через два дня вернуться, «а вот прошла уже неделя, а его все нет», и рассказала, что Шляпников хлопотал об обмене паспорта, оформил якобы необходимые справки и даже сфотографировался.

«И вот неожиданно уехал, — в недоумении заключила старушка. — Дела, говорит, требуют».

Я поинтересовался, не оставил ли Виталий Лазаревич каких-либо вещей.

«Как же, как же, чемодан оставили!» И старушка вытащила из-под кровати черный чемодан.

Он даже не был закрыт. Видимо, доктор не придавал находившимся в нем вещам какой-либо ценности. В чемодане лежали несколько книг самого разнообразного содержания, пара белья, галстук, бритвенный прибор.

Не правда ли, очень мало для такого лица, каким мы считали доктора Шляпникова? Ведь мы искали каких-либо следов! Но в том-то и дело, что перед нами был опытный враг, который не оставляет следов, не забывает шифрованных документов в чемоданах на старой квартире.

Я спросил хозяйку, где фотокарточки Виталия Лазаревича, предназначенные для паспорта. Оказалось, что доктор их увез с собой. Но она знала, где он фотографировался, — в ателье на центральной улице.

Больше старушка сказать ничего не могла.

Внезапное исчезновение Шляпникова из города можно было объяснить теми же причинами, что и отъезд Вилли, — провал какого-то звена в цепи организации, опасность разоблачения всей шпионской группы. Вилли и доктор, по словам Робуша, — люди с «той стороны», они приезжали для связи, для установления контакта с теми людьми, которые были завербованы в шпионскую организацию. Вопрос оставался открытым: уехали они на «ту сторону» или только переменили место своей работы.

Долго шла тщательная проверка, однако Вилли и доктор не появлялись. Но раз они специализировались по «работе» в нашей стране, не было сомнения, что они или появятся сами, или подготовят для этого новых людей. Вот и все, — заключил полковник. — Давайте подведем итоги. Вилли — это тренер и это человек со шрамом. Фамилия его и место пребывания неизвестны. Доктор — это Виталий Лазаревич. Где он находится, также неизвестно. Габиш, который стоял и, вероятно, стоит над Вилли и доктором, тоже, очевидно, здравствует. И возможно, что ваш визит к Гюберту прольет свет на всю эту историю.

Полковник рекомендовал не упускать из виду мелочей, деталей, учитывать, анализировать, сопоставлять их и делать из этого выводы.

— И другого не забывайте, — предостерегал он: — хотя вы и явитесь к ним как свой человек, в покое вас не оставят и будут всячески проверять. Имейте это в виду. Тут возможны и провокации, и шантаж, и другие приемы, о которых вы не имеете представления. Надо быть все время настороже, в постоянной готовности, в напряжении. Тренируйте память. Она — одно из важнейших профессиональных качеств разведчика. Записку, документ, вещь можно потерять, они могут явиться уликой, а память — надежная шкатулка разведчика… Еще я хотел предупредить вас, майор… — Полковник сделал паузу и тихо добавил: — Все может быть… Вы идете в настоящее осиное гнездо. Укусы могут быть неожиданные. Вы понимаете… Но почему-то я верю — мы встретимся. — И он крепко, ободряюще пожал мне руку. — Обязательно встретимся, товарищ Стожаров!

— О родных не беспокойтесь, — сказал, прощаясь, подполковник Фирсанов. — Я сделаю все возможное, чтобы они ни в чем не нуждались. Оставьте их адрес.

В этот же день я решил ввести в курс дела Криворученко. Надо было обстоятельно обо всем поговорить, разработать условия связи в тылу врага, предусмотреть все, что могло вызвать затруднения на «той стороне».

В штабе Семена уже не оказалось, и я направился к нему домой.

Познакомился я с Семеном в штабе партизанского движения в июле 1941 года. Здесь нам и дали первое боевое задание — перейти линию фронта и установить связь с партизанским соединением.