Конец партии: Воспламенение (СИ)

В этот момент в стекло ударила ветка стоявшей под окном яблони, и я, не ожидавшая резкого звука, чуть не заорала в голос от ужаса. Огромных трудов мне стоило убедить себя, что никто не стучит в окно с той стороны, это просто дерево, ведь на улице жуткий ветер… но подойти к окну и проверить я боялась: казалось, когда я это сделаю, тени просто-напросто выбьют стекло и поглотят, пожрут меня в один миг.

Еще несколько секунд я сидела, глядя, не мигая, на окно, а потом схватила со стула первое, что могло худо-бедно сыграть роль накидки и неслышно направилась вниз. Похоже, поспать сегодня ночью мне вновь не светило, поэтому почему бы не…

- С этого надо было начинать, Камиль.

В столовой все еще продолжался разговор, и я не удержалась, потушила свечу, чтобы ее огонек не выдал меня, и слилась со стеной рядом с дверью, чтобы иметь возможность слышать все до последнего слова. Слышать-то я слышала, но не понимала, признаться, ни черта.

- Ситуация вышла из-под контроля, - напряженно заговорил Демулен; я слышала, как он напряженно мерит шагами комнату. - Мы выращивали дерево, долго и упорно, а его плодами хотят воспользоваться другие люди, просто-напросто сдвинув нас в сторону!

- Робеспьер, - сухо рассмеялся Дантон; судя по голосу, он был уже немного пьян. - Я от него не ожидал.

- Я тоже не ожидал, - признался Камиль. - Никто не ожидал.

Боль в его голосе мне, наверное, почудилась.

- Но если бы дело было только в нем, - вдруг поспешно продолжил он. - Есть еще Эбер…

- Разве рядом с ним нет никого из наших?

- Есть, - молвил Камиль неприязненно. - И они сходятся в одном: его невозможно контролировать. От него надо избавляться, потому что этот безумец сам не понимает, что творит.

- Понимает. Все он понимает. Ему нужна власть, и он упивается ею, наслаждается, когда чернь носит его на руках… он получил возможность выпустить на волю все самое темное, что дремало в нем, и делает это не без удовольствия, кстати.

Я вспомнила Эбера, его подрагивающие руки, выступивший на лице пот, когда он тщетно пытался удержать вот-вот готовую свалиться маску, и мелькающий в его взгляде почти звериный блеск. Интересно, что было бы со мной, согласись я по глупости свой пойти по одной дороге с “папашей Дюшеном?”. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ничего хорошего.

- А что же ты, Камиль? - вдруг спросил Дантон. - Неужели твои дела идут так плохо, что понадобилось вытаскивать меня?

- У меня есть несколько идей, - сказал Демулен. - Но без тебя я не справлюсь, меня просто-напросто задавят…

- Попросил бы своего приятеля поддержать тебя.

Я не сразу поняла, что Дантон имеет в виду Робеспьера, но пауза, повисшая после его слов, была достаточно длинной, чтобы я успела сообразить. Камиль откликнулся, причем казалось, что голос его исходит откуда-то из-под земли:

- Он… я… в общем… я не уверен…

- Не продолжай, - хмыкнул Дантон. - Ты в нем не уверен. И это понятно. Я давно тебе об этом говорил.

Послышалось шуршание бумаги, и я навострила уши. Интересно, они что-то пишут или читают? Но выяснить не было никакой возможности - я боялась даже краем глаза заглянуть в дверной проем, ощущая, что меньше всего мне сейчас стоит быть обнаруженной.

- На самом деле, я ждал этого, - вдруг сказал Дантон; следом послышался резкий треск пламени, и я поняла, что неведомая мне бумага отправилась в огонь. - У нас два противника, условно говоря. Одного мы свалим… а второй нас, скорее всего, сожрет.

Камиль только судорожно вздохнул в ответ.

- Знаю, знаю, - проговорил его собеседник. - Если мы откажемся, будет только хуже. Нам в первую очередь.

- Мной руководит не страх, - оскорбленно возразил Демулен. - Мной руководит чувство справедливости.

- Вернуть свое законное место у плодоносящего дерева? А ты уверен, что оно будет плодоносить?

И снова молчание в ответ. На этот раз оно длилось дольше. Я слышала только тихий звон кувшина о край бокала - наверняка хозяин дома наливал себе еще глинтвейна, - и шорох пламени, пожиравшего привезенную Камилем бумагу, содержание которой, каково бы оно ни было, заставило Дантона изменить свое решение.

- Кого-то мы скинем, а кто-то нас убьет, - неожиданно весело заговорил он. - Вот единственный выбор, который нам предоставили. Другого у нас нет да и быть не могло с самого момента, как с нас сорвали эти повязки. И черт со всем этим, скажу я! Эй, Камиль!

- Что? - звенящим голосом отозвался Демулен.

- Точи перо острее, - добродушно сказал Дантон. - Можешь даже подготовить мне торжественную встречу: ну, ты знаешь, летящие в воздух цветы, восторженные поклонницы, но это я шучу, конечно, хотя было бы неплохо. Я возвращаюсь в Париж.