Конец партии: Воспламенение (СИ)

“Но это правда вы?” - хотела спросить я, но он не торопился отнимать руку. Вышло что-то вроде “Но эфо пфафда фы?”, но и этого Саду хватило, чтобы меня понять.

- Да, и так меня когда-то называли… но очень, очень давно, когда женщины не били мужчин, желающих с ними познакомиться. Вы больше не будете кричать?

Ошеломленная, я замотала головой. Меня тут же отпустили, и я схватила ртом воздух, подавив искушение отплеваться. Все-таки, наверное, это было бы не слишком вежливо по отношению к моему собеседнику, ведь его самого в какой-то мере заботили правила этикета:

- Итак, я представился, теперь ваша очередь.

- Натали, - пробормотала я, вглядываясь в него с жадностью. - Просто Натали.

- Просто так просто, - легко согласился он. - Зачем нам церемонии? Время церемоний прошло. Настало время действий, и наглядное подтверждение этому я каждый день слышу с трибуны этого богоспасаемого заведения.

- Постойте-постойте, - у меня все еще в голове не укладывалось, с кем я говорю. - Если вы - тот самый де Сад, то вы…

В глазах моего собеседника зажегся интерес.

- Кто?

Я вспомнила, как в двенадцать лет читала под одеялом украденную у матери “Жюстину” и ощутила, как мое лицо начинает заливать краска. Понаблюдав за мной несколько секунд, де Сад разразился тихим, каким-то надорванным смехом:

- Можете не продолжать, я уже знаю, что вы скажете. И спешу подтвердить: да, да, да. Все это чистая правда, что вы слышали обо мне.

- Я… даже не думала… - растерянно протянула я, - что когда-нибудь с вами встречусь…

- Самые важные встречи в нашей жизни, как правило, происходят совершенно неожиданно, - доброжелательно отозвался де Сад. - Я предлагаю продолжить наше знакомство в более располагающей к этому обстановке. Видите ли, на улице меня ждет экипаж…

Я насторожилась. “Жюстину”-то я прочитала в двенадцать, а двумя годами позже героически осилила, пусть и пролистывая некоторые страницы, “Сто двадцать дней Содома” и содержание этой книги красноречиво рассказывало о внутреннем мире человека, который сейчас стоял передо мной. Внутренний мир был, несомненно, богат, но я не была уверена в том, что хочу знакомиться с ним ближе.

- М… - я уже не рада была, что позволила втянуть себя в разговор. - Знаете, у меня дела…

Я хотела сделать шаг в сторону, но де Сад неожиданно заступил мне дорогу, и его лицо вновь оказалось совсем рядом с моим.

- Ну что вы, гражданка, - он смотрел на меня, как змея на кролика, и я поняла, что нервничаю уже не на шутку, - все важные дела подождут, я уверен. Вы не пожалеете, я вас…

- Нет, нет, нет, - я попятилась и спиной уперлась в какую-то перегородку, бросила панический взгляд на лестницу - но та была пуста, очевидно, прения в Конвенте продолжились, и зрители не торопились уходить. В подтверждение этих слов наверху вновь громыхнуло аплодисментами.

- Моя дорогая, - цепкая рука де Сада вновь схватила меня за локоть, - я вас уверяю, вы испытаете нечто такое, чего еще никогда не испытывали.

- В этом я вам верю, - откликнулась я, следя за перемещениями другой его руки - она почти целомудренно опустилась мне на плечо и медленно поползла вниз. - Слушайте, вы… да вы с ума сошли, отпустите!

Отпускать он меня, конечно, не собирался. Я попыталась нанести давно продуманный удар под коленку, но бесполезно - с дьявольским проворством де Сад успел отступить. Я слабо трепыхнулась, как пойманная бабочка, в его руках, и уже приготовилась орать в голос - авось кто-нибудь услышит, - как вдруг рядом с нами послышался голос, который я никогда не была так рада слышать, как сейчас, даже когда его обладатель спас мне жизнь:

- Гражданин, что тут происходит? Отпустите ее сейчас же.

Робеспьер со своим умением появляться в нужное время сейчас, черт возьми, не прогадал. Опоздай он на пару минут, и я не отдавала бы отчета в том, что могло произойти. На лицо де Сада мигом наползло смиренное выражение, и он с видимым сожалением меня выпустил. Я тут же запрыгнула Робеспьеру за спину, хотя он в силу роста вряд ли мог послужить мне живым щитом, и запищала оттуда:

- Он… он хотел меня куда-то забрать…

- Я понял, - бросил мне Робеспьер и вернулся к размазыванию де Сада по полу Тюильри. - Гражданин, это совершенно недопустимо. Позвольте вам напомнить, что это не увеселительное заведение, а…

- Я знаю, - мягко вклинился де Сад в его гневную речь. - Это Национальный Конвент. А я, если будет угодно - представитель секции Пик.

- Вот как? - осведомился Максимилиан. - Да, я припоминаю вас… вы зачитывали что-то с трибуны несколько дней назад.

- Память вас не подводит.

- Но это не оправдывает вашего поведения, - Робеспьер наставительно повысил голос. - Я бы хотел, чтобы вы не приближались больше к этой гражданке, если только она не изъявит обратного желания.

- Не изъявлю, - пискнула я, наконец-то осознавая, что опасность миновала. Де Сад казался расстроенным, но не настолько, чтобы спорить.

- Как будет угодно гражданке. Я всего лишь пытался объяснить ей, насколько переменчиво время.