Конец партии: Воспламенение (СИ)

- То, что я тебе рассказала - мой максимум. На большее я не способна, хоть бочку вина в меня вкачай.

- Ладно, ладно, - ответила Люсиль, по-видимому, смиряясь. - И что ты теперь будешь делать?

Я вспомнила хищный взгляд Робеспьера, адресованный Элеоноре, и почувствовала, что у меня начинают дрожать колени. Я бы, наверное, легче вытерпела сотню домогательств Антуана, чем один этот взгляд, худший, чем сотня прикосновений самых грязных рук.

- Не знаю, - честно сказала я. - Я не хочу возвращаться в дом. Там он…

- В идиотское же положение ты себя поставила, - резюмировала Люсиль. - Как ты думаешь с ним объясняться?

- Никак, - я даже не пыталась скрыть, каким кошмаром кажется мне еще хоть раз заговорить с Робеспьером. - Я не хочу больше даже приближаться к нему.

- Почему? - спросила Люсиль удивленно. - Что он такого сделал? Ты же сама говорила - вы даже не поцеловались.

Слава богу, хоть картину этого поцелуя воображения мне не подкинуло. Наверное, я даже в угаре не смогла бы представить, как можно целоваться с Максимилианом - скорее бы он присосался ко мне и выпил всю кровь, до последней капли.

- Просто… просто я боюсь, что он может сделать, - пробормотала я, опуская взгляд. Люсиль рассмеялась:

- Он? Да что он сделает? Ты его видела? Неужели ты думаешь, он на что-то такое способен?

- Мне кажется, - угрюмо ответила я, делая себе зарок как-нибудь предупредить Нору, - мне кажется, да.

Смех Люсиль усилился. От ее минутного расстройства и следа не осталось.

- Оставайся у нас на вечер, - предложила она. - Сегодня будет весело, придет Жорж и остальные…

- Жорж? Кто это?

- Дантон, - пояснила Люсиль. - Ты наверняка о нем слышала. Он наш хороший друг и часто проводит у нас время.

О Дантоне я действительно уже слышала и не один раз, причем, как мне вспомнилось из моих бесед с Антуаном, плохое перевешивало над хорошим, но я решила доверять не чужим словам, а собственному впечатлению. Тем более, в тот момент я готова была проводить свое время в каком угодно обществе, лишь бы при этом не присутствовал Робеспьер.

- Надеюсь, Максимилиана вы не звали? - тихо спросила я.

- О нет, нет, - со смешком Люсиль поспешила меня успокоить. - Такие сборища не для него. Да и Жоржа он не очень-то любит, но это и понятно, они такие разные…

- И когда все придут?

Люсиль бросила взгляд на часы над камином - огромные деревянные часы, шире меня раза в два и оглушительно тикающие, чем постоянно привлекавшие мое внимание и вызывавшие мое крайнее раздражение. Мне чудовищно хотелось завесить этого механического монстра чем-нибудь плотным, чтобы хоть немного приглушить звуки, которые он издавал, но еще больше этого - заставить их остановиться и затихнуть, но хозяйка дома, кажется, привыкла вовсе не обращать на этот ужасающий перестук внимание. Я смотрела на циферблат этих часов, почти разъяренная этим бьющим прямо в мозг “тик-ток”, и пыталась понять, что в нем не так, пока не поняла с изумлением, что золоченые стрелки идут назад.

- Часа через три, - наконец сказала приятельница. - Как только кончится утреннее заседание.

Я тут же поднялась из-за стола, схватив бутылку, из-за которой и приключился весь сыр-бор.

- Отлично, я успею заехать домой и привести себя в порядок…

- Ну-у-у, - Люсиль картинно надулась, - посиди со мной еще немного, давай поболтаем.

Сначала я хотела отказаться, - уж слишком хотелось обдумать в одиночестве все, что со мной произошло, - но потом на столе появилась тарелка с ароматным фигурным печеньем, и я решила, что рефлексия вполне может и подождать.

 

Домой я успела только к двум часам дня и возле калитки столкнулась с Огюстеном.

- Привет, - непонятно почему, я тут же воровато спрятала бутылку Люсиль под пальто и заулыбалась самой невинной улыбкой, - а что, заседание уже кончилось?

- Перерыв, - ответил он. - Мы решили заскочить, выпить чаю…

- Вы? - упавшим голосом переспросила я. Мое желание заходить в дом сразу опустилось до нулевой отметки, и я всерьез задумалась: а не развернуться ли, не пойти обратно, все-таки у Демуленов намечается не прием английской королевы… Огюстен понаблюдал немного за выражением моего лица, а потом, вздохнув, спросил с обезоруживающей прямотой:

- Что случилось?

- В смысле? - я решила до последнего прикидываться дурочкой.

- Вы оба сами не свои, - пояснил Огюстен, внимательно заглядывая мне в глаза. - Что Максим, что ты. Он сегодня во время произнесения речи запнулся, а я такого за ним не помню. И ты себя странно ведешь. Вы поссорились?

- Мы? - я ощутила себя мышью, пойманной в мышеловку, и мысли мои поспешно заметались из стороны в сторону в поисках какого-то объяснения, которое позволит мне не ударить в грязь лицом. - Нет, мы не ссорились, а почему ты решил?

Огюстена мои слова не убедили. Он только больше нахмурился, не на шутку обеспокоенный.

- Я сегодня о тебе с ним говорил. Так видела бы ты, как его перекосило, стоило тебя упомянуть.

- Так… я… - тут я окончательно потерялась и, не зная, как выкрутиться, уцепилась за первое, что пришло в голову. - Ты говорил обо мне? А о чем?