Конец привычного мира. Путеводитель журнала «Нож» по новой этике, новым отношениям и новой справедливости

Причем раннее диагностирование, а также улучшение социально-экономических условий – отличная профилактика заболевания[199]. Данный синдром выявляется у все большего числа людей, но относительное число заболевших – лишь 5–8 % от общего населения старше 60 лет, с 60 % новых случаев – в развивающихся странах[200]. При этом в развитых странах существуют механизмы, сдерживающие распространение этого заболевания: регулярные интеллектуальные упражнения, такие как гимнастика для мозга, доступная бесплатно во многих государственных комплексных центрах социального обслуживания (КЦСОН), успешно снижают риск угасания умственных способностей.

Соответственно, любые обобщающие отсылки к деменции по отношению к человеку старшего возраста – грубая дискриминация.

Истоки этого стереотипа берут начало в разнице опыта молодых людей и старшего поколения. В результате младшие могут воспринимать несоответствие жизненного опыта пожилых людей современным реалиям как признак отсталости, ориентированности на прошлое. Кроме того, быстрый технологический прогресс и смена культурных парадигм зачастую могут оставить людей более старшего возраста далеко позади. Впрочем, последнее – проблема не только старшего возраста, ведь аналогичная разница чувствуется и между детьми, подростками, молодыми взрослыми, людьми зрелого возраста.

На практике люди старшего возраста могут продолжать быть активными как физически, так и интеллектуально. При должной тренировке интеллектуальные способности остаются как минимум на том же уровне, что и в молодости. А в некоторых сферах, таких как изучение языков, навыки становятся даже лучше[201].

Миф четвертый. Пенсионеры – бедные и находятся на попечении государства

Многие считают, что общество содержит пожилых людей (из жалости или из уважения), а сами люди старшего возраста уже не делают вклада в экономику либо же их вклад меньше того, что на них тратят из бюджета.

Этот стереотип берет свое начало из тех времен, когда пенсия действительно была пособием на выживание, так как в основном труд был физическим, а продолжительность здоровой жизни – низкой. Но современные общества существенно отличаются от тех, в которых впервые вводились пенсии (будь то Римская империя, отдельные средневековые государства или Германия времен Отто фон Бисмарка).

Сейчас пенсионеры на Западе – особенно те, чья молодость пришлась на времена небывалого экономического роста 1950–1960-х годов – вполне обеспечены, имеют очень высокие показатели здоровья и могут себе позволить активно тратить запасы или же получать доход от интеллектуальной и финансовой деятельности.

Исследование в Великобритании, проведенное в 2010–2011 годах, показало, что люди старшего поколения привносят в экономику больше, чем получают (в виде пенсий и иных социальных выплат)[202].

Становится ли старшее поколение нагрузкой на бюджет или еще одним источником благосостояния государства, фактически зависит от уровня здоровья, социальной вовлеченности и востребованности этой социальной группы. Так, и в Австралии, и в США высокий социальный статус и включенность в общественную жизнь способствовали «положительному балансу» в отношениях пожилых и общества[203].

Из-за того, что во многих странах поколение миллениалов имеет более низкие доходы, чем старшие поколения[204], а экономическая активность (выход на рынок труда) сдвинулась на несколько лет вперед, именно на плечи пожилых (в США речь о сверхуспешном поколении беби-бумеров) ложится поддержка внуков и детей.

Так что зависимые от социального обеспечения пожилые – как минимум дело будущего, а не настоящего. Как максимум, учитывая повышение здоровой продолжительности жизни, непрекращающийся рост мировой экономики и то, что указанная межпоколенческая поддержка не исчезает бесследно, а влияет на обеспеченность внуков, ситуация с бедными и беспомощными пенсионерами не будет соответствовать действительности и в ближайшей перспективе.

Можно было бы заметить, что, например, для России такая модель не очень применима в связи с экономическим крахом конца 1980–1990-х и последовавшим за ним резким падением уровня жизни и финансовых запасов у населения вместе с отсутствием возможностей для социальной поддержки от государства.

Но, во-первых, 9,6 млн пенсионеров в России (около 22 %) продолжают работать, обеспечивая свои нужды и нужды младшего поколения[205]. Во-вторых, и в постсоциалистических странах есть свой слой экономически активных людей старшего возраста.

Речь идет о молодых пенсионерах, которые только сейчас выходят на пенсию. Для них характерна технологическая грамотность, включенность в мировое глобализированное сообщество, мобильность и относительно хорошее здоровье. Они покупают квартиры своим детям, путешествуют за границу, занимаются творчеством и готовы пробовать новое.