Конец пути

Он захватил пустоту из воздуха, а потом метнул ее куда-то за перевал и за хребет, где была видна верхняя половина живой железной башни, что таращилась на нас пылающими зенками рептилии. Вьющиеся вокруг светового купола молнии задрожали, и в сторону башни короля Змеев полетел огненный шар, растекшийся в воздухе, сея вокруг искры, но Ульф тут же послал и следующие, которые сгорели точно так же.

Сзади раздался протяжный грохот и шум, а потом над портом встал белый смерч, разбрасывающий пар и пену, и вставал он все выше, а на самой его вершине раскачивался каменный диск. На нем стояла небольшая фигурка, едва видимая с такого расстояния. Все небо покрыли молнии, и я увидел эту фигурку как красную искорку. И знал, кто это.

Нагель Ифрия создала собственную башню. Не могла построить ее, а потому слепила из воды и ветра, а потом вознесла высоко над портом.

А потом послала в Башню Шепотов молнии, а король Змеев сделал то же самое.

Вершину башни окружил трещащий купол огня, я корчился на полу, зажимая уши, но гром все равно чуть не разбил мне череп. Мне показалось, что волосы мои пылают.

Ульф рычал от усилия, и казалось, будто он расталкивает две сдавливающие его стены. С Башни Воронов ниже нас, в северной части города, ударили струи синего пламени прямо в водяную башню в порту, а через миг – и в железного гада, вздымающего голову над восточной гранью.

Ульф заорал на своем языке и оттолкнул от себя обе стены, а потом сделал жест, словно перебрасывал что-то над головой: потоки молний подлетели, будто приподнятые мечом, освобождая нашу башню, и уперлись друг в друга. Теперь все башни соединены были вьющимися потоками синего огня, которые вставали над Ледяным Садом, сплетаясь с ужасающим громыханием в один узел, в трескучий и бьющий молниями шар ослепляющего сияния, словно над городом встало новое солнце из молний, а они, Песенники, толкали его один к другому.

Нитй’сефни и правда выглядел так, словно что-то толкал, с руками, поднятыми в воздух, а вокруг его ладоней сплетались и прыгали огоньки.

Он кричал мне, а потом я понял, что кричит он на языке Побережья Парусов:

– Барабан! Фьольсфинну, запускай, когда будешь готов! Подрывай лед! Я выдержу не больше чем десять минут!

– Десять чего?!

– Половина малой водной меры! Половина пальца свечи, perkele! – орал он.

Я сомневался, что ритм сигнального барабана пробьется сквозь ужасный шум, встававший под небо, на котором пылало маленькое, ядовитое солнце, сплетенное из молний, а потому я молотил в кожу раз за разом, отсылая сообщение языком барабанов.

Все четыре башни переталкивали друг другу водопады огня, город трещал в своей основе, а я молотил в барабан.

Деющие сражались на башнях и метали молнии…

Что мы могли сделать?

Этот грохот был прерывист. Небо рассыпалось на кусочки сериями потрескиваний, а потом по нему прокатывался глухой раскат, и я услышал вдалеке стремительный перебор:

Понял, понял, понял… – быстрый и короткий ритм.

– Он понял! – крикнул я во все горло.

– Убегай отсюда! Скажи им, что со всех сторон к башне идут мертвые! Удержите их любой ценой! Хотя бы немного! Сейчас все закончится! Береги Сильфану, закрой ее в башне, если понадобится! Убегай и помни обо мне! Давай! Сваливай! Исполнять!

Он все время толкал небо, скользя по полу террасы, а я почувствовал словно бы сильный порыв ветра, который вдавил меня в башню и захлопнул дверь.

Я ударился всем телом и уперся в пол, но ничего не удалось. Впрочем, там ведь перебрасывались молниями Деющие.

Что я мог сделать?

Я стоял в клетке опускающегося лифта, которого я боялся и не мог вынести, но я не знал, где тут ступени. К тому же по лестнице я спускался бы целый день.

Продолжалось это довольно долго, но я был этому рад, поскольку мог прийти в себя. Прежде чем я спустился вниз, я перестал трястись, хотя и не был уверен, смогу ли говорить.

На первом этаже я сразу же вынул меч и выскочил на подворье. Меня тотчас окружили, дергая за куртку и задавая множество вопросов.

– Он… там… на башне… они сражаются… Деющие… – выталкивал я из себя. – Идут мертвые! Мы должны их задержать! Не пройдут… К оружию!

Это последнее я выкрикнул резким голосом командира. Они сразу же развернулись во все стороны, срывая со спин щиты и выставляя мечи.

Мы были Ночными Странниками. Мы умели делать то, что не умели другие. Исчезать в темноте, в снегу и листве. Взбираться по гладким стенам скал, открывать затворенные двери. Убивать скрытно, бесшумно и быстро, словно змеи. Мы умели внезапно ударять и исчезать.

Но в столкновении с не ведающими боли, нечеловечески сильными воинами, которые должны использовать всю силу жизни до следующего дня, когда единственным способом убить противника было отрубить ему голову – мы были не больше неполного хона пехоты.

Всего лишь. Даже не хон – нас осталось семеро, поскольку Ньорвин был подле Фьольсфинна, чтобы объяснять ему то, что говорит кирененский сигнальщик. Как и Братья Древа, которые были Ночными Странниками. Они сражались под Башней Воронов, охраняя Фьольсфинна.