Конец режима: Как закончились три европейские диктатуры

Иногда кажется, что Суарес — лишь символический глава государства, а реальный глава правительства — Абрил Марторелл. Но у государства уже есть символический глава, король Хуан Карлос, и это дублирование функций, эта бездеятельность премьера нравятся королю все меньше. Депутаты правящего «Союза демократического центра» вслед за своим лидером все чаще манкировали заседаниями парламента или даже голосовали против инициатив собственного правительства. Внутри рыхлой партии Суареса росло напряжение между фракциями. Пресса все чаще писала о разочаровании граждан Суаресом и его партией, а социологи фиксировали падение рейтингов.

Причина этой странной перемены была не вполне понятна даже окружению Суареса и немногим яснее тем, кто пытался разобраться в ней впоследствии. Конечно, Суарес совершил титанический труд и просто устал. Он выглядит выгоревшим, растратившим себя за годы политической реформы. У него обнаруживаются проблемы со здоровьем, хотя и не настолько серьезные, чтобы так резко изменить поведение еще молодого политика, за короткое время добившегося столь впечатляющих успехов. Но дело не только в том, что он устал. Он заскучал и растерян.

Перед ним стояла великая без преувеличения цель: без возобновления тлеющего гражданского конфликта перейти от почти полувековой диктатуры к современной демократии. Это удалось. Когда эта грандиозная цель достигнута, неинтересно становится не только молодым оппозиционерам, бывшим борцам с режимом, но и самому Суаресу. По сравнению с этой целью управленческая рутина, решение в ежедневном режиме вопросов экономики, транспорта, образования, безопасности кажется слишком мелким. Его высочество премьер скучает. Суаресу не удается демасштабировать себя, поэтому он делегирует свои функции на уровень ниже.

Суарес не только демотивирован обыденностью простых задач, он растерян. Он не знает, как к ним подступиться в новых условиях. Те самые его свойства и знания, которые помогли блистательно справиться с демонтажом авторитарного режима и строительством демократического, теперь мешают ему управлять при демократии. Суарес — неофит демократии и знаток автократии. Он сделал карьеру и прожил жизнь внутри монопольно правящей партии, он знал каждую дальнюю комнату, каждый чердак, каждое слуховое окно диктатуры. Он понимал логику людей, которые функционируют в ней и принимают решения. Это знание помогло ему быстро, без лишних завалов, эффективно демонтировать авторитарную систему и из ее элементов выстроить новую.

Он знал, какими методами и рычагами нужно добиваться результата при прежнем режиме, но сам разобрал этот режим. В новом прежние рычаги и инструменты не работали, а другими он не владел. Он только учится владеть ими наравне с остальными и в этой учебе даже уступает политикам, у которых есть опыт работы в условиях демократической оппозиции. Оказавшись на вершине демократии, навыков руководства которой у него нет, Суарес, фигура, вышедшая из авторитарной тени, вдруг инстинктивно забивается в самый дальний, самый темный угол. Он внезапно страдает от тяжелейшего комплекса самозванца, боится выдать свой главный секрет: что он никто, маленький провинциальный карьерист, волей обстоятельств оказавшийся в центре истории и у власти.

Его критики были правы: Суарес был карьеристом, стремился к успеху и хотел власти. Как спартанец — воином, он был только политиком. Почти любой из политиков вокруг него был кем-то еще: военным, бизнесменом, теоретиком, интеллектуалом, аристократом (в испанской гражданской войне победили местные «белые», и на всех государственных ступенях были настоящие аристократы с титулами и усадьбами). Всем им молодой провинциальный аппаратчик доказывал, что может больше, чем они. Каждый из постов, которые он занимал, — губернатора, главы телевидения, генсека единственной и правящей партии в ранге министра, — удовлетворил бы любого амбициозного человека, но Суарес на каждой из этих ступеней хотел подняться выше. И вот он пришел туда, откуда выше подниматься некуда. Вся его личность была сформирована восхождением, и в режим удержания достигнутого с ходу перейти не удается.

Степень растерянности и подавленности Суареса, его отрыва от реальности иллюстрирует двойная трагедия осени 1980 г. 23 октября 50 детей и трое взрослых погибли от взрыва газа в школе баскского поселка Ортуэллы. В тот же день террористы из военного крыла ЭТА убили троих басков — членов партии Суареса. Он отреагировал на двойной удар вяло, не проявил публично тех чувств и не сказал тех слов, которых от него ожидали. Он не счел нужным ни поехать в раздавленный горем поселок, ни побывать на похоронах своих товарищей по партии. Он словно бы впал в оцепенение. Королева София, напротив, сразу же отправилась в Бискайю и была рядом с родственниками погибших детей и политиков, будто в стране абсолютная, а не парламентская монархия.