Конец режима: Как закончились три европейские диктатуры

«Хирургический» переворот Армады мог дать Хуану Карлосу кратковременные преимущества (переворот Техеро не дал бы никаких), но его власть и династия навсегда были бы связаны с путчистами. Именно это произошло с его дедом Альфонсо XIII, который поддержал в 1923 г. мягкий переворот генерала Мигеля Примо де Риверы и узаконил диктатуру, назначив его главой правительства. Когда режим Риверы пал, лишился короны и король Альфонсо, и власть испанских Бурбонов прервалась на долгие 45 лет. Именно это произошло в Италии с савойской династией, поддержавшей Муссолини. И именно так, не отмежевавшись вовремя от переворота «черных полковников», навсегда потерял трон греческий король Константин II, шурин Хуана Карлоса, брат королевы Софии. С трудом восстановив династию на троне, Хуан Карлос решает не рисковать.

Постановка и реальность

Знание, что переворот провалился благодаря не столько обществу, сколько королю, а граждане замерли в ожидании решения сверху, чем дальше, тем больше ущемляло демократическую общественность — особенно левые и региональные партии. Выжидательная стратегия граждан в ночь с 23 на 24 февраля 1981 г. оправдала себя, но в этом сценарии победы над переворотом не было гражданского подвига. И поэтому со временем — чем дальше от событий, тем больше — стала укрепляться версия о несерьезности переворота, на который граждане именно в силу его опереточного, шутовского характера просто не обратили внимания и с которым предоставили разбираться полиции.

Будут говорить, что путч был забавной постановкой, никому не угрожавшей буффонадой, которую заполучившие власть выходцы из старого режима использовали для того, чтобы укрепить свою легитимность. В самом деле, что это за путч — какой-то подполковник, несколько десятков гвардейцев и один провинциальный военный округ? А какой эффект! Стало принято рассказывать о дурачке Техеро, который снарядил свою экспедицию в парламент чуть ли не на семейные средства, об одиноком и фанатичном солдафоне Милансе.

Этому способствовали позднейшие свидетельства самих фигурантов, которые, чтобы избежать суровых приговоров, меняли показания — то описывали свои действия как патриотическую спецоперацию чрезвычайной важности с одобрения высшей власти, то опускались до жалобных рассказов о собственной немощи и о том, что ничего страшного не планировали и с такими ничтожными ресурсами планировать и не могли, — так, разве что припугнуть.

Однако Техеро, несмотря на свою внешность испанского жандарма с советских карикатур, совсем не был дурачком. Это был опытный, эффективный офицер, которого посылали на самые сложные участки, в самое пекло — например, командовать гражданской гвардией в крупнейших городах баскских провинций. Миланс дель Боск был в армии одним из самых популярных, возможно, самым популярным генералом с огромным боевым, административным и дипломатическим опытом. А Армада был попросту самым близким королю человеком в погонах.

Во время и после путча никому в голову не приходило считать его несерьезным. Трансформация режима началась еще при жизни Франко, но часть старого истеблишмента не была готова принять изменения, жила стереотипами гражданской войны и искала удобный момент для контратаки. Время работало против нее, и распад первого демократического правительства показался тем шансом, который нельзя упустить.

Ограниченные силы путчистов не должны вводить в заблуждение. Во-первых, они не так малы — речь идет о тысячах военных с техникой и о захвате в заложники всего правительства и депутатского корпуса страны. Мятежи, которые меняли траекторию движения соседней Португалии, тоже выглядели как разрозненные выступления отдельных воинских частей, а не как выход на улицы всей армии под единым командованием. Таким был правый путч в марте 1975 г., в ответ на который революция ушла влево, в сторону социализма. Таким был левацкий путч в ноябре того же года, подавив который Португалия постепенно стала возвращаться на западноевропейский путь развития. Такой была попытка Спинолы разбудить молчаливое большинство в обществе и армии в сентябре 1974 г.

Ни один из португальских путчей не был выступлением большей части армии, не сопровождался захватом парламента, президента или правительства или выходом из подчинения целого военного округа. Тем не менее в Португалии и в мире к этим событиям относились серьезно. Сама революция 25 апреля была выступлением активного армейского меньшинства и удалась потому, что к мятежникам из «Союза капитанов» присоединились другие части, а остальные не оказали сопротивления, зато граждане капитанов поддержали.

Нигде в мире выход из подчинения целого военного округа не сочтут ничтожным и опереточным. Именно таким авангардом ощущали себя испанские путчисты в феврале 1981 г.: они надеялись, что после захвата парламента и правительства, после мятежа одного из военных округов выступят и другие неравнодушные военные, видящие ничтожность новой власти.