Конец света

Парень с чубчиком подскочил к шарообразному аппарату с тубусом разрядника, направил раструб излучателя на саркофаг, приник к окулярам аппарата.

На столе Юрия задребезжал звонок.

На экране было видно, как на теле пациентки сходятся два визирных креста – зелёный и фиолетовый. Когда визиры совпали с красным кольцом, раздался гудок.

– Всё, можем сбрасывать, – с облегчением вздохнул оператор.

Потапов сглотнул, успокаивая нервы, взмолился в душе: господи, помоги!

– Жми!

Юрий Филиппович вдавил красный грибок на панели управления комплексом эгана.

Туманная «опухоль» внутри кольца начала бледнеть, таять, растекаться тёмными паутинками, тающими в свою очередь как льдинки под лучами солнца.

Вопли селектора смолкли. Одновременно с этим тихий гудок возвестил об окончании операции.

– Всё! – выдохнул «ботаник».

Потапов подскочил к саркофагу.

– С ней всё в порядке?

– Да никаких отклонений эскулап не отмечает. Проснётся через пару часов – ничего особого не почувствует.

– Её надо разбудить немедленно!

– Но это нагрузка на нервную систему…

– Буди, я сказал! Меня тоже надо «перезагружать»! И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше для тебя же самого.

– Гарик, снимай контур.

Парень с чёлкой отвернул от саркофага электронную «пушку».

– Виссарионович, укол триметазидина!

Толстяк-лаборант раскрыл один из боксов, вытащил кейс с набором медицинских препаратов.

Лаборант Гарик открыл крышку саркофага.

Виссарионович сделал Дарье укол в плечо.

Через минуту она открыла глаза.

Потапов наклонился к ней, погладил пальцами лоб девушки.

– Ты свободна!

– Что? – едва слышно прошептала она.

– Ты свободна! «Закладка» разряжена! Тебе теперь ничто не угрожает! Можешь встать?

Дарья слепо пошевелила руками, Потапов помог ей сесть.

– Голова кружится…

– Это после анестезии. Командир, дайте ей чего-нибудь укрепляющего.

– Можно вколоть пару кубиков допамината, – сказал Гарик.

– Давай, – согласился Юрий Филиппович.

Дарье сделали ещё один укол. Потапов помог ей выбраться из саркофага, усадил на один из стульев у стены.

– Посиди минутку, сейчас тебе станет легче.

– А ты?

– Мне нужно пройти ту же процедуру, проконтролируешь?

Дарья собралась с силами, кивнула, лицо у неё начало розоветь, приобретая естественный цвет: укол подействовал.

Потапов сунул ей пистолет.

– Держи, он уже снят с предохранителя, осталось только спустить курок. Увидишь, что они хитрят, стреляй!

Девушка неуверенно сморщилась, берясь за рукоять «калаша».

– Я никогда в жизни не стреляла…

– Может, и не придётся. Но всё будет зависеть от тебя, если ты хочешь, чтобы и меня освободили от мины «света».

– Хорошо.

В дверь начали снова бить чем-то тяжёлым, сквозь неё просочилась волна криков:

– Открывайте… (неразборчивый мат)… сейчас будем взрывать!

– Начинаем, – подошёл Потапов к саркофагу, с трудом забрался в него, не снимая обуви; макушка упёрлась в стенку керамического корыта, аппарат оказался коротким для него. – Поторопитесь!

Лаборанты засуетились, надевая манжеты датчиков и электродов на руки пациента.

Потапов поймал тёмный взгляд парня с чёлкой, схватил его за руку, притянул к себе.

– Слушай внимательно! Я за тобой давно наблюдаю. Выбрось из головы гнусные замыслы! Сделаешь что-нибудь не так, уколешь не тот препарат – жизнь твоя оборвётся! Я не шучу! Понял?!

Лицо парня покрылось бисеринками пота, зрачки расширились, превращая глаза в чёрные ямы, он кивнул с деланым смешком:

– Не дурак, понял.

Потапов отпустил руку лаборанта, посмотрел на главного дирижёра лаборатории.

– Меня усыплять не надо! Работайте так, будто я уже сплю.

Сотрудники лаборатории переглянулись.

– Но программа может активизироваться… – не выдержал лысый Виссарионович, – нервный импульс инициирует процесс…

– Не инициирует, я умею снижать активность нервных импульсов и снижать ритм сердца. Начинайте!

Юрий Филиппович покачал головой, но знак помощникам дал.

Колпак саркофага отрезал Потапова от внешнего мира.

Подошла Дарья, неумело держа пистолет в левой руке, наклонилась, положила ладошку на прозрачную крышку.

– Не волнуйся, Миша, я прослежу.

Он улыбнулся и начал приводить себя в состояние «железной рубашки», позволяющее не чувствовать боли и уменьшать нервное напряжение. Сделать это удалось не сразу, но в конце концов он справился с волнением, и тело приобрело послушную твёрдость и неподвижность. Даже температура упала градуса на два-три, – он это почувствовал, – что давало дополнительную уверенность в собственных силах.

По рукам и ногам щекотно пробежали лёгкие мышечные конвульсии: экспериментаторы включили аппаратуру сканирования тела.

Стали слышны их тихие голоса:

– Во даёт мужик! Температура тридцать три!

– Активность альфа-ритма – ноль семь!

– Не понимаю, как это можно сделать!

– Пульс сорок…

– Давление девяносто на шестьдесят… с ума сойти!

– Не отвлекайтесь! – торопливо сказала Дарья, оглядываясь на дверь, в которую продолжали стучать. – Делайте своё дело!

– Пошла дефляция…

– Вижу два ядра – внизу живота и грудь… – Лаборант Гарик хихикнул. – Босс вморозил ему «закладки» в сердце и в простату! Представляете? Начал бы он с кем-нибудь любовью заниматься – и вспыхнул бы во время оргазма!