Конец света наступит в четверг

Я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Это провал. Чудовищный промах, которого я не предвидел. Полицейские, конечно, в курсе, что мой отец работал в Цензурном комитете и единственный читал книгу Лео Пиктона. Теперь они сделают вывод, что Пиктон появился на нашей улице отнюдь не случайно, а чтобы встретиться со своим читателем и сообщить ему какую-то секретную информацию.

– Понимаете, – говорю я, изображая сдержанное огорчение, с которым обычно показываю школьный табель родителям, – в это время как раз подъехала машина с родственниками этого пожилого господина. Они назвали его по имени, Альбер, и усадили в машину на заднее сиденье, и тогда я понял, что это другой старик, и положил трубку.

И добавляю, как образцовый Умник:

– Я извиняюсь, что побеспокоил вас по пустякам.

– Я прошу прощения, – поправляет голос профессора Пиктона.

Не веря своим ушам, я резко оборачиваюсь. На пороге стоит здоровенный тип сурового вида в темно-сером костюме со светло-серым галстуком. И в правой руке он держит моего плюшевого медведя.

19

– Здесь проживает Дримм Томас?

Повисает мертвое молчание. Мать и полицейский пристально смотрят на гостя.

– Но это же твой медведь, Томас! – восклицает мать, чтобы разрядить обстановку.

– Разумеется, – ворчит Флегматик, – на этикетке вышито его имя.

Я собираюсь с силами, чтобы убедительно вскрикнуть:

– О, спасибо, мсье, я его потерял! Где вы его нашли?

– Ах ты лицемер, – ухмыляется медведь.

Я в панике смотрю на остальных. К счастью, я по-прежнему единственный, кто его слышит.

– И какой неумелый врун! – продолжает он. – Чтобы врать, недостаточно иметь воображение, парень, нужна точность в деталях. Откуда именно ты увидел этих родственников, подобравших твоего так называемого Альбера, пока звонил из кабинета отца? Из какого окна?

Тут Флегматик, переложив медведя из одной руки в другую, достает удостоверение и машет перед нами:

– СНСО, Служба надзора за сортировкой отходов. Нам поступил сигнал о том, что этот плюшевый предмет в нарушение правил был брошен в желтый контейнер, который предназначен для пластмассы, годной к вторичной переработке. Это ты его туда бросил?

Я мямлю: «Неужели? Нет, это просто невероятно!» – торопливо прикидывая, можно сейчас соврать или нет. Если я буду отрицать, а камера наблюдения меня зафиксировала, то всему, что я сказал раньше, уже не поверят.

– Ты потерял меня в метро, какой-нибудь ребенок подобрал, а его родители выбросили в первый попавшийся контейнер, – раздраженной скороговоркой подсказывает голос Лео Пиктона. – Иначе они поймут, что ты приходил ко мне домой, допросят мою вдову, и так ты не вызволишь своего отца из тюрьмы.

– Малыш, это ты его выбросил?

– Не волнуйся из-за камеры наблюдения, – продолжает медведь, – она смотрит на окно моей лаборатории на третьем этаже, а не на мусорные баки перед домом.

Я покорно повторяю надзирателю за отходами версию, придуманную моей жертвой. И тут паника охватывает меня с удвоенной силой: я вдруг понимаю, что на этот раз медведь просто прочитал мои мысли!

– Никакой особой заслуги тут нет, – комментирует он. – Учитывая уровень твоей умственной активности, переутомление мне не грозит.

– Ладно, – заключает Флегматик, печатая мои показания на карманной клавиатуре. – Поскольку нарушитель Закона о сортировке отходов не найден, вы должны незамедлительно уплатить штраф, поскольку из-за халатности стали пассивными соучастниками преступления. Если хотите обжаловать это решение, я передам игрушку в Отдел разрешения разногласий, в котором с нее снимут отпечатки пальцев и начнут поиск…

– Нет-нет, всё нормально, – торопливо говорит мать, откидывая волосы назад.

Она подставляет голову ответственному по помойкам, который подносит к ее чипу мини-сканер, чтобы списать штраф.

– Триста лудоров [4] будут переведены через двадцать четыре часа, – объявляет он, проверяя операцию на своем экране.

Он возвращает мне медведя, советуя в следующий раз быть внимательнее, и уходит.

– Ну, теперь, – мать глядит на полицейского с видом оскорбленной невинности, – надеюсь, всё выяснилось и моего мужа отпустят домой?

– Вас проинформируют, сколько времени продлится задержание. А до тех пор получше следите за своим ребенком.

Полицейский смотрит на нас взглядом, который ему, наверное, кажется жутко проницательным:

– Вам не кажется, что мальчик уже не в том возрасте, чтобы таскать игрушку в коллеж? Вы уверены, что у него не начинается нервная депрессия?

– Нет, что вы, – поспешно отвечает мать, – он очень жизнерадостный, уравновешенный, просто переполнен энергией и энтузиазмом…

– Ладно, – прерывает он. – На этот раз я не буду писать рапорт, но впредь пусть будет осторожнее! Ясно?

Мать обещает, что я оправдаю его доверие, желает полицейскому хорошего вечера, машет ручкой, пока он садится в машину… Потом закрывает дверь и моментально отвешивает мне оглушительную оплеуху, от которой моя голова чуть не слетает с плеч.