Конец войны (СИ)

- Точно, блин, сегодня, тогда тем более, - я перелистал купюры: пятнадцать зеленоватых червонцев, подозрительно похожих на доллары, с Лениным вместо президента, пять купюр по три червонца с тем же рисунком, только алого цвета и десять пятёрок с лётчиком в кожанке и шлеме на фоне самолёта. Итого триста пятьдесят советских рублей образца 1937 года.

- Не волнуйся, Семён, - я окончательно утвердился в своём решении, - переправлю твоё послание в лучшем виде.

- Ну и славно. Тогда отбой.

- Есть отбой, товарищ старший лейтенант.

***

Земля вздрогнула, меня сбросило с нар на пол. Сверху за шиворот сыпануло земли. Вокруг тьма кромешная. Надо выбираться, благо спать лёг не раздеваясь, думал, не засну, полежу, подумаю, а видишь вот, сморило. Землю под ногами тряхнуло ещё раз, но уже не так сильно. Сколько же я проспал? Час, два, десять?

- Один час сорок шесть минут, - тут же выдал справку Хроник.

- Какая точность, - проворчал я под нос и, выдернув полевую сумку с Хроником из-под подушки, рванул в сторону двери, едва светящейся щелями сквозь пелену пыли.

Не успел выскочить наружу, как тут же получил увесистый тычок в спину:

- Падай, не отсвечивай, - рядом со мной плюхнулся боец, - вон они, на второй круг заходят.

В небе закладывала вираж группа из пяти самолётов. Ещё одна пятёрка висела высоко над нами. Видимо, истребители, прикрывающие работу штурмовиков. Я опустил взгляд к земле и, повертев головой, нашёл Семёна. Тот расположился в свежей воронке, метрах в пятидесяти от нас.

- Глеб, - махнул он мне рукой, беги сюда.

Совершив короткий рывок, я кубарем скатился на дно воронки. Втянул, переводя дух, воздух полной грудью и зашёлся в кашле. Лёгкие заполнились едким дымом от недогоревшего тола.

- Это окись азота, - протянул мне руку Семён, - штука ядовитая, хорошо, что тяжелее воздуха. Выбирайся наверх, здесь дышать легче, - он посмотрел вверх и добавил, - сейчас начнётся.

- Ты прямо как в театре, - проворчал я, справившись наконец с кашлем, - лучшие места занял. Веришь, что снаряд два раза в одну воронку не попадает.

- Верю. На войне человек хоть во что-то, но верить должен. Без веры никак. Смотри.

Группа фронтовых пикирующих бомбардировщиков Ю-88 закончила разворот, и теперь они один за другим, сваливаясь на крыло, стремительно понеслись к земле, оглашая пространство рёвом и воем. От первого самолёта одна за другой стали отделяться маленькие чёрные точки. Бомбы.

- Передовую накрыли, - пробормотал Семён.

- Откуда знаешь?

- Передний край от нас в полукилометре. А немец бомбы сбросил, не долетев до него ещё метров сто - сто пятьдесят. Значит, как раз на первую линию и свалит. А вот те бомбы, что за передовой от самолёта отделятся, те, считай, наши.

Последние слова Семёна утонули в грохоте взрывов. Земля вздрогнула, болотистая почва ухнула и подалась всей массой, как живой организм. Впереди перед нами один за другим стали вырастать чёрные фонтаны земли и болотной жижи.

- Хроник, мысленно обратился я к компьютеру, - ты сможешь вычислить нашу бомбу.

- Да, если ты будешь контролировать момент её сброса.

- Хорошо, постараюсь не упустить ни одного самолёта. Ты только дай знать, когда наша будет.

Рванула недалеко, метрах в двадцати от нас. Стенки воронки вздрогнули, подались, казалось, сразу во все стороны, словно не из земли и корней были слеплены, а из живого дрожащего пудинга.

- Сейчас засыплет, - мелькнула паническая мысль. Даже дёрнулся было из воронки, но Хроник остановил:

- Это не ваша, не отвлекайся.

Впервые холодная рассудительность компьютера не вызвала раздражения, а наоборот успокоила.

- Вот он, паскуда, - Семён зло оскалился, глядя в небо - мало ему вчерашнего, опять притащился.