Конец всех песен

— Вы слишком много хвалите нас. Я очень рад. что вы находите, наконец, мой мир приемлемым, так как это приводит меня к надежде, что вы скоро согласитесь быть моей…

— О! — воскликнула она неожиданно, показывая рукой. — Там Браннарт Морфейл. Мы должны сообщить ему наши новости.

11. НЕСКОЛЬКО СПОКОЙНЫХ МОМЕНТОВ В ЗВЕРИНЦЕ

— …И таким образом мы вернулись, — заключил Джерек, протягивая руку к дереву, проплывающему мимо. Он сорвал два фрукта, один для себя другой для миссис Ундервуд, стоявшей рядом с ним. — Достаточно ли эта информация, чтобы компенсировать потерю вашей машины?

— Вряд ли! — Браннарт добавил еще пару футов к своему горбу со времени их предыдущей встречи. Теперь горб возвышался выше его тела, грозя опрокинуть его. Возможно для компенсации Браннарт увеличил размер уродливой ступни. — Фабрикация. Твоя история противоречит логике. Ты показал невежество в реальной теории Времени.

— Я думал, мы принесли новое знание, профессор, — сказала она, наблюдая в тоже время за процессией из двадцати мальчиков и девочек в одинаковых комбинезонах, проплывающих мимо, сопровождаемой еще одной Железной Орхидеей в наряде арлекина. За ними следовал огромный веселый Аргонхерт По в высокой белой поварской шляпе, раздавая съедобные револьверы. — Оно, например, предполагает, что для меня теперь возможно вернуться в девятнадцатое столетие без затруднений.

— Вы все еще хотите вернуться, Амелия?

— Почему нет?

— Я полагал что вы довольны.

— Я принимаю неизбежное спокойно, мистер Корнелиан — это не обязательно довольство.

Браннарт Морфейл фыркнул. Его горб закачался, начал наклоняться, по затем выправился.

— Почему вы двое намерены уничтожить работу столетий? Джеггет всегда завидовал моим открытиям. Он сговорился с тобой, Джерек Корнелиан, сконфузить меня.

— Но мы не отрицаем ваших открытий, дорогой Браннарт. Мы просто узнали, что они частичны, что существует не один закон времени, а много!

— Но вы не принесли доказательства.

— Вы слепы к ним, Браннарт. Мы являемся доказательством. Мы стоим здесь не подверженные вашему изрядному но непогрешимому эффекту. Он приложим к миллионам случаев, но иногда…

Большая зеленая слеза покатилась по щеке ученого.

— Тысячу лет я старался нести факел истинного знания, в то время, как все вы остальные посвящали свою энергию фантазиям и капризам. Я тяжело трудился, в то время, как вы просто эксплуатировали плоды труда наших предков. Я старался продолжить их работу, пожалуй, самую великую работу в познании тайны.

— Но это всегда справедливо оценивалось, Браннарт, самый упорный из исследователей, членами гильдии, которую я упоминал.

— …Но вы препятствуете мне даже в этом, с вашими придуманными историями, этими ужасными анекдотами, этими явно состряпанными рассказами о зонах, свободных от влияния моего дорогого эффекта, о группе индивидуалистов, которые утверждают, что время имеет не одну природу, а несколько… О, Джерек! Разве заслуживает такой жестокости тот, кто только искал знания, который никогда не вмешивался — критиковал немного, но никогда не вмешивался в действия других людей?

— Я хотел просто рассказать…

Мимо проходила миледи Шарлотина в огромной корзине лаванды, из которой виднелась только ее голова. Она окликнула на ходу:

— Джерек! Амелия! Удачи вам! Удачи! Не надоедайте им слишком много, Браннарт!

Браннарт злобно сверкнул глазами.

— Смерть приближается, но вы все танцуете насмехаясь над немногими, кто может помочь вам.

Миссис Ундервуд поняла. Она пробормотала:

— Уэлдрейк знал об этом профессор Морфейл, когда писал одну из своих последних поэм:

Одинокий, в моего гранитного постамента,
Я видел, как пирующие проезжают мимо
Их лица в масках,
Одежды в драгоценностях,
Плащи подобно крыльям ангела в
полете, сверкая дьявольским огнем!
И красные губы пили из пурпурных чаш,
И блестящие глаза горели жестокостью
Неужели это старые друзья, которых я обнимал?
Неужели это мечтатели моей юности?
О, Время побеждает больше, чем плоть!
(Оно и его свита Смерть)
Время забирает душу тоже!
И Время побеждает Разум,
Время правит!

Но Браннарт не смог ответить ее понимающей, сочувствующей улыбке. Он выглядел озадаченным.

— Очень хорошо, — сказал Джерек, помня об успехе капитана Вестейбла. — О, да… Я кажется вспоминаю ее сейчас, — он поднял неискренние глаза к крыше, как делали они, когда он это заметил. — Вы, как-нибудь должны мне почитать Уэлдрейка еще.

Взгляд, который она бросила на него искоса, не был безразличным.