Конец второй республики

Успехи Рагима Газиева и Сурета Гусейнова на фронте осенью как-то незаметно прекратились. Стороны конфликта вели переговоры при посредничестве России (участие других членов ОБСЕ в переговорах носило символический характер, так как пока единственной реальной силой в регионе была Россия), достигали какой-то договоренности о прекращении огня, и сразу же одна из сторон нарушала договоренность, не забывая обвинить другую сторону в срыве и нарушении. В конце года конфликтующие стороны в Стокгольме при посредничества ОБСЕ и с участием представителей общественности Азербайджана и Армении достигли соглашения о прекращении огня. Чуть позже Тофиг Гасымов жаловался Арзу Абдуллаевой, что «я договариваюсь о прекращении огня, подписываю документ, через несколько дней Рагим нарушает его».

Естественно, что промахи нового правительства встречали критику со стороны оппозиционной прессы. Министр внутренних дел Искандер Гамидов вызвал к себе ответственного секретаря газеты «Айдынлыг» Махала Исмаилоглу и, обвинив того в неуважении к президенту Эльчибею, запустил в него пистолетом, попав в голову. Журналист забил в набат, однако был задобрен и не стал жаловаться официально, хотя информация об этом событии попала в местную и даже московскую прессу. («Независимая Газета» от 22 сентября 1992).

В октябре мне домой позвонил и попросил встретиться Алякрам Гумматов, мой бывший товарищ по НФА и АСДГ. Он был уже полковником и возглавлял Управление по боевой подготовке МО. Зная его высокий авторитет и популярность в южных районах республики, а также безусловную преданность своему командиру бойцов Ленкоранской бригады, руководство страны решило лишить Гумматова возможности командовать воинской частью. Вот почему в Ленкорань на вертолете прилетел Рагим Газиев, принял парад бригады, перед строем зачитал приказ о повышении Гумматова, назначении его на руководящую должность в МО. Гумматов подчинился и взялся за дело с присущим ему организаторским талантом. И вот он пришел ко мне делиться своим горем:

— Рагим сводит на нет всю мою работу. Я комплектую курсы разведчиков, артиллеристов, связистов и т. д. При этом принимаю во внимание уровень образованности, внешние данные, гражданскую профессию. Чтобы боец хоть на уровне минимума что-то знал и умел, курсы должны длиться 3 месяца. Через месяц-полтора после начала занятий войска где-то терпят очередное поражение, резервов нет, и Рагим забирает всех моих курсантов. Дают по автомату в руки и посылают воевать, как обычную пехоту.

— И как же вы там, в Министерстве обороны, видите продолжение войны? Ты, наверное, знаком с моими пессимистичными прогнозами об исходе военной кампании при беях? — спросил я бывшего товарища.

— Да, я читал твою статью. Ты просто не знаешь обстановку на фронте. Мы переходим от добровольчества к призыву. Поверь мне, щуплые ребята с цыплячьей шеей дерутся отчаянно. Мы разработали план, Рагим согласовал это где надо, Россия обещала помочь, и мы скоро разрежем Карабах надвое, сначала ликвидируем одну половину, затем другую.

— Алякрам бей, вы что, с Луны свалились? Русские затеяли такое огромное дело, чтобы затем вот так, из любви к чистому искусству, позволить нам одержать победу? Поверь мне, это — ловушка. Опять мы понесем огромные потери и проиграем».

Алякрам со мной не согласился, и мы расстались. Спустя месяц я узнал, что войска Азербайджана потерпели неудачу, самого Алякрама чуть не убили — его спасло только то, что он вышел из командирской машины и пошел в машину связи говорить с командирами частей. Его ранило в голову осколком.

Азербайджан нес огромные, раза в три больше, чем Армения, потери. Дрязги во власти сказывались и на армии: командиры частей, так или иначе, вовлекались в политические игры. Результатом этого в дальнейшем стали суды над ними, «сдавшими армянам города и села Карабаха». При этом очевидные предатели, остались на свободе и получали повышения, а в тюрьмы пошли «неблагонадежные». На судах ради проформы пытались разбираться в документах, картах, приказах. Как выяснилось, по большей части наступательных операций не было предусмотренных Уставом карт, приказов, не было резервов, не было распоряжений о тыловом и медицинском обеспечении. Все делалось на глазок и устно. На высоту N должны были наступать три части. А, В и С. А и С по флангам, В по центру. Всем давали устный приказ и время наступления. В наступал, овладевал высотой, затем с флангов по части наносился удар противника. Выяснялось, что части А и С по неизвестным причинам не наступали, остались на своих позициях, или же наступали не туда, куда следовало. Часть В отступала, потеряв большую часть личного состава. Никто у командиров частей А и С не спрашивал за невыполнение плана операции, потому что письменного плана не было, а разбирательства шли в таком духе: «Я тебе приказывал?» «Нет, вы мне не приказывали». «Как же так, я же тебе приказывал». «Нет, не приказывали». «Совести у тебя нет после этого!»