Конев против Жукова. Поединок маршалов

Так, после окончания войны фельдмаршал Кейтель показал, что в феврале – марте 1945 года немецким командованием предполагалось осуществить контрнаступление против советских войск, наступавших на Берлин, использовав для этого Померанский плацдарм. Это же подтверждает также бывший начальник Генерального штаба германских сухопутных войск генерал-полковник Гудериан. Он пишет: «Я предложил отказаться от наступления в Венгрии и начать наступление против тыла еще слабых флангов клина русских, вбитого ими в нашу оборону вплоть до Одера между Франкфуртом-на-Одере и Кюстрином» (Гудериан Г. Воспоминания солдата).

15 февраля восточнопомеранская группировка перешла к активным действиям, нанесла ряд сильных ударов по войскам 1-го Белорусского фронта и тем самым сорвала замыслы советского командования. Позже, оправдываясь, и Жуков и Конев будут писать о том, что в ходе предыдущей Висло-Одерской операции вверенные им войска понесли серьезные потери, что были сильно растянуты коммуникации, что ощущался недостаток в боеприпасах и горючем. Безусловно, это имело место. Кроме того, на боеспособности 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов весьма отрицательно сказалась задержка с перебазированием авиации. Это привело к тому, что после выхода советских войск к Одеру господство в воздухе ими было временно утрачено. Но предусмотреть многое можно было прежде, чем брать повышенные обязательства…

Учитывая новые обстоятельства, Ставка Верховного главнокомандования, Генеральный штаб и командующие фронтами пришли к выводу о необходимости внести изменения в планы весеннего наступления 1945 года. Г.К. Жуков об этом пишет следующим образом:

«29 марта по вызову Ставки я вновь прибыл в Москву, имея при себе план 1-го Белорусского фронта по Берлинской операции. Этот план отрабатывался в течение марта штабом и командованием фронта, все принципиальные вопросы в основном заранее согласовывались с Генштабом и Ставкой (значит, директива Ставки поступила в штаб фронта в конце февраля или самом начале марта. – Авт.). Это дало нам возможность представить на решение Верховного главнокомандования детально разработанный план.

Поздно вечером того же дня И.В. Сталин вызвал меня к себе в кремлевский кабинет. Он был один. Только что закончилось совещание с членами Государственного Комитета Обороны.

Молча протянув руку, он, как всегда, будто продолжая недавно прерванный разговор, сказал:

– Немецкий фронт на западе окончательно рухнул, и, видимо, гитлеровцы не хотят принимать мер, чтобы остановить продвижение союзных войск. Между тем на всех важнейших направлениях против нас они усиливают свои группировки. Вот карта, смотрите последние данные о немецких войсках.

Раскурив трубку, Верховный продолжал:

– Думаю, что драка предстоит серьезная…

Потом он спросил, как я расцениваю противника на берлинском направлении.

Достав свою фронтовую разведывательную карту, я положил ее перед Верховным. И.В. Сталин стал внимательно рассматривать всю оперативно-стратегическую группировку немецких войск на берлинском стратегическом направлении…

…Взяв погасшую трубку и выбив из нее пепел, И.В. Сталин молча снова набил ее табаком. Раскурив трубку, он вновь подошел к своей карте и долго рассматривал ее, а затем спросил:

– Когда наши войска могут начать наступление на берлинском направлении?

Я доложил:

– Через две недели 1-й Белорусский фронт сможет начать наступление, 1-й Украинский фронт, видимо, также будет готов к этому сроку…

Вновь подойдя к письменному столу, он (Сталин) позвонил А.И. Антонову и приказал ему тотчас прибыть. Через 15 минут А.И. Антонов был в кабинете Верховного…

– Позвоните Коневу и прикажите 1 апреля прибыть в Ставку с планом операции 1-го Украинского фронта, а эти два дня поработайте с Жуковым над общим планом.

На следующий день А.И. Антонов познакомил меня с проектом стратегического плана Берлинской операции, куда полностью был включен план наступления 1-го Белорусского фронта. После внимательного изучения плана Берлинской операции, спроектированного Ставкой, я пришел к выводу, что он был подготовлен хорошо и полностью отвечал сложившейся на тот отрезок времени оперативно-стратегической обстановке.

31 марта в Генштаб прибыл командующий 1-м Украинским фронтом маршал И.С. Конев, который тут же включился в рассмотрение общего плана Берлинской операции, а затем доложил и проект плана наступления войск 1-го Украинского фронта…»