Конев против Жукова. Поединок маршалов

Для этого Жуков решил, что непосредственный прорыв в центре фронта на Кюстринском плацдарме должны осуществить войска 3-й и 5-й ударных и 8-й гвардейской армий. После этого они должны были обеспечить ввод в прорыв танковых армий и, наступая на Берлин с востока, на шестой день операции овладеть городом. Еще одна, 47-я армия получила задачу, обойдя Берлин с северо-запада, наступать в общем направлении на запад и на одиннадцатый день операции выйти в район Шёнхаузена на р. Эльба. Танковые армии, выделенные в состав ударной группировки фронта, планировалось использовать для развития наступления в обход Берлина с севера и юга. При этом 1-я гвардейская танковая армия получила задачу обойти Берлин с юга с тем, чтобы отсечь от него танковые армии 1-го Украинского фронта (ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 721. Л. 485–501).

Конев также планировал быстро разгромить противостоящую группировку немецких войск, находящуюся в районе Котбуса и южнее Берлина, с последующим выходом на рубеж Беелитц, Виттенберг, р. Эльба. Как и Жуков, главный удар он решил нанести силами трех общевойсковых и двух танковых танковых армий из района Трибеля (Тшебель) в направлении Шпремберг, Бельциг с целью разгрома группировки противника в районе Котбуса и южнее Берлина и выхода на 10-12-й день операции к рубежу Беелитц, Виттенберг и далее по р. Эльба до Дрездена. При этом он предусмотрел, что правое крыло фронта частью сил должно с юга нанести удар на Берлин. При этом 3-я и 4-я гвардейские танковые армии должны были решительно оторваться от пехоты и, развивая стремительное наступление в общем направлении на Тройенбритцен, на пятый-шестой день операции захватить передовыми отрядами Ратенов, Дессау и Бранденбург (ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2712. Д. 351. Л. 133–141).

Таким образом, оба командующие, используя существенное превосходство в силах и средствах, планировали в короткие сроки разгромить противостоящие группировки противника и обеспечить овладение Берлином. Кроме того, они предусматривали частью сил одновременно наступать в западном направлении для того, чтобы встретить войска союзников как можно дольше от столицы Германии. По своему характеру это была не столько военная, сколько политическая операция, которая, однако, носила в себе все черты военного искусства. Оно заключалось в том, что прорыв вражеской обороны должен был осуществляться на относительно узких участках фронтов. Для этого там концентрировалась основная масса сил и средств, создавались высокие танковые и артиллерийские плотности. Развитие наступления и завершение разгрома противника в оперативной глубине мыслилось достигнуть вводом подвижных групп, вторых эшелонов и резервов фронтов, а также нанесением мощных ударов по вражеским войскам с воздуха.

Но как Конев, так и Жуков хорошо понимали, что для успеха наступления мало выработать хороший замысел и принять грамотные решения. Нужно было самым серьезным образом подготовить войска. Особенно это касалось 1-го Украинского фронта, 28-я и 31-я армии которого еще только находились на подходе. Часть сил 1-го Белорусского фронта также еще находилась в движении. Но так как Ставка торопила, то было решено все опаздывающие соединения и части выводить во второй эшелон и резерв фронтов, а операцию начинать, не дожидаясь их подхода.

Сжатые сроки подготовки наступления отразились и на других вопросах. В их числе были разведка противостоящего противника, всестороннее обеспечение наступления войск. В ходе предыдущего наступления фронтов, которое осуществлялось почти непрерывно уже более двух месяцев, большая часть войсковых материальных запасов была израсходована. Пополнить их было очень непросто: склады фронтов и армий отстали, тыловые коммуникации растянулись, движение по частично разрушенным железным и шоссейным дорогам восстанавливалось очень медленно.

Но Ставка не желала слышать ни о каких проблемах и постоянно торопила командующих фронтами с началом Берлинской операции. Главной причиной этого было то, что пока советские войска завершали подготовку к Берлинской операции, западные союзники стремительно продвигались на восток.

11 апреля Сталину было доложено, что бронетанковые дивизии 9-й американской армии генерала У. Симпсона уже начали подходить к Эльбе. Оттуда до столицы Германии оставалось немногим более 100 километров, которые можно было преодолеть при хорошем броске в один день. К счастью для Москвы, подходившие к реке американские дивизии, ввиду большого отрыва от главных сил, испытывали недостаток горючего.

Но азарт уже охватил и американское командование. У. Симпсон хвастливо заявлял, что, если ему в течение двух суток подвезут запасы, он через 24 часа, опередив русских, будет в Берлине. Но его энтузиазм остудил Д. Эйзенхауэр. Главнокомандующий отклонил это предложение. 15 апреля он писал в Вашингтон: «Хотя и верно то, что мы захватили небольшой плацдарм за Эльбой, однако следует помнить, что на эту реку вышли только передовые части; основные же силы пока находятся далеко позади» (The Papers Dwight D. Eisenhowez. The War Years. Vol. 4. P. 2613).