Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

5. Вряд ли можно принять за аргумент против сказанного утверждение, будто в обществе расшатывается дисциплина. Во-первых, по крупному счету это не так. Во-вторых, требуется уточнить, о чем речь, о какой дисциплине.

Есть дисциплина палочная, построенная на страхе перед репрессиями, дисциплина вне сознания. Мы через такую уже прошли. Можно представить себе, однако, дисциплину, сопряженную с высочайшей правовой и политической культурой. На нее ориентировался Ленин. Но такая дисциплина равных и свободных граждан немыслима без демократизации. Демократизация в свою очередь недостижима без гласности.

Конечно, дисциплина ленинского типа предполагает самый высокий уровень политического руководства государством и обществом, повышения во всех звеньях качества кадров. Требует нового мышления не как пожелания, а жесткого требования ко всем и в первую голову к коммунистам.

Простите за длинноты. Слишком трудная и многоплановая проблема.

В. Фалин

Приложение 3. Вектор цивилизованного развития страны. Докладная записка Г. В. Писаревского и В. М. Фалина. Май 1988 года

В СССР 43 миллиона нищих людей. И примерно 40 миллионов ненужных рабочих мест. Причем немало таких мест – мечта многих юношей и девушек, что отвратительно. Добывать хлеб в поте лица своего – Христов завет – не про нас. Про нас – получать хлеб.

Не имея возможности честно заработать, человек тем не менее имеет потенциальную возможность получить. Получить квартиру, образование, зарплату, загородный участок, место в поликлинике и тому подобное. Это – наша беда.

Серьезный массив социальной паразитации общества – следствие многих причин, прежде всего экономических и исторических. Здесь важно вылепить аксиомы, которые таятся в исторической генетике и в генетике экономической. Но может быть, не совсем точно – в генетике. Тогда вспомним Канта – в априорности экономической и исторической.

Конечно, дело литературы, философии, политэкономии через мысли и образы показать, как обстоятельства, удивительно устойчивые от Ивана Грозного до наших дней, отразились на внутреннем мире человека, на его привычках.

Трагедия России состоит в том, что ею тысячу лет, со времени принятия христианства правят люди, а не законы. А люди попирают, искажают законы. Одно дело, когда фактически не было законов – при том же Владимире Красное Солнышко или Иване Калите. Им это простительно. Но другое дело, когда люди уже создали законы, но игнорировали их. Они творили жизнь по своим прихотям и капризам. Мы только еще отходим от векового догмата, что насилие – мать всего: и государственности, и порядка, и экономики, и культуры.

Римское право, к сожалению, обошло Россию стороной. И русский человек никогда не был собственником в полном смысле этого слова. Он всегда был слугой государства, слугой государя, да, впрочем, он так и назывался. А если продвигался, то на царевой службе, блага получал от царя.

Это отчуждение от собственности, по существу, осталось и до сих пор. Что бы ни говорилось, что бы ни писалось, что бы ни фантазировалось, что бы ни диссертировалось – человек без собственности есть раб с поправкой на время или просто раб, или крепостной раб, или крепостной колхозник, или крепостной советский рабочий. А в магаданских и воркутинских лагерях дело доходило до прямого рабства. И все эти «спецгородки», «дороги в будущее», например малый БАМ или полотно Котлас – Воркута, строились на трупах, как строились в свое время древнеегипетские пирамиды.

И то, что русский человек практически никогда не имел собственности, явилось неиссякаемым родником социальной инертности. Сталин точно сказал, что советский человек – винтик государственной машины. И только иногда, от случая к случаю, государство смазывает этот винтик специальным маслом, чтобы не заржавел, не зачах. А винтик сидит и ждет, когда его облагодетельствуют, когда государство смажет его своей социальной благодетелью.

Богатство – и материальное, и духовное – создается трудом и талантом, и только трудом и талантом. Какая сила заставляет трудиться человека? Это коренной вопрос человеческого бытия.

Буржуазия потому и добилась великих достижений, что на этот вопрос ответила просто – личный, частный интерес.

Но тогда что же это за общество, задумывались революционеры, где каменщик мечтает о том, чтобы случилось землетрясение, поломались дома и он строил новые, судостроитель – о том, чтобы суда тонули и открывали новые заказы, гробовщики – об эпидемиях.