Конформист. Мемуары провинциального журналиста о времени, профессии и о себе (СИ)

Сегодняшнему поколению трудно поверить, тем более понять, в начале 50 - х годов в стране существовало крепостное право. Сельские жители не имели паспортов и навечно были привязаны к земле, родному селу или деревне. Вырваться в город, получить паспорт, имелась одна возможность - парням, после службы в армии, завербоваться на большую стройку или на завод. Девчонкам - выйти замуж за городского. Городское население, и, прежде всего, рабочий класс, еще и сегодня пополняется за счет переселенцев из сельской местности. А в те годы крепостное право держало на привязи и горожан. Не с каждого предприятия или организации можно было уволиться по желанию. Люди оставались привязаны к своей работе. Таков существовал в те годы закон: трудись на своем месте, где оказался, или тюрьма. Там работать на благо Родины заставят. Тюремный срок грозил и за неоднократные опоздания на работу.

Вспомним, после революции и гражданской войны вплоть до 1953 - 1955 годов в СССР тотально использовался принудительный экстенсивный труд. Все новые промышленные объекты возводились не техническими знаниями и умением людей, а их количеством. Миллионы рабочих трудились в особых зонах под охраной войсковых частей НКВД, а позже МВД, не получая платы за свой труд. Широкой общественности известны Магнитогорск, Челябинский тракторный, Кузнецкий и Норильский комбинаты, Днепрогэс, десятки других энергетических гигантов СССР, построенных невольным трудом, до начала строительства Красноярской ГЭС, первой гигантской стройки, где не использовался труд заключенных. А сколько еще промышленных и научных объектов, скрывавшихся за номерами почтовых ящиков, городков, не отмеченных на картах, где использовался подневольный труд арестованных, не известны широкой общественности!

Миллионы беспаспортных крестьян также принудительно работали в коллективных хозяйствах - колхозах, с мизерной оплатой труда. Тысячи отечественных ученых, насильственно собранные в так называемых шарашках, разрабатывали ядерное оружие и ракетное вооружение.

***

Жаркий бакинский климат с тремя - четырьмя месяцами температуры выше 30 градусов, сильными ветрами, медленно убивали мою маму. Спасти её мог только переезд в центральную Россию, где климат более подходит гипертонику. С 1949 года папа пытался убедить директора Бакгидэпа Л. Босовского отпустить его, чтобы увезти жену. Писал в Москву, в Министерство, и получал отказы.

Лишь в 1955 году, изгнанный из Председателей Совета Министров, и назначенный министром электростанций СССР, Г.М.Маленков принял спасительное решение. Не отпустил на волю, а приказал откомандировать отца на работу в Мосгидэп. Там его направили в группу рабочего проектирования на строительство Горьковской ГЭС.

Родители переехали в Горький, получили квартиру в Заволжье, рядом со строительной площадкой Горьковской гидроэлектростанцией. Через три года Мосгидэп откомандировал отца в Литву руководителем проектировщиков на строительстве Каунасской ГЭС. Кроме гидростанции на Немане, он участвовал в проектах Плявинской ГЭС, на реке Даугава, в Латвии. Работая в Мосгидэпе, выезжал в командировки в Вышгород, решать проблемы строительства будущей Киевской ГЭС.

Людмила

Я увидел её на почте. У окошка "До востребования" толпился народ, и я собрался мужественно отстоять. По - моим подсчетам должно прийти письмо из Горького, от приятельницы, решавшей приехать "на стройку века". Пока двигалась очередь, вместе с сименоновским Мегре, я расследовал очередное загадочное убийство. Глотая страницы, приблизился к заветному окошечку. Неожиданно меня обдало облаком пряных духов. Событие в рабочем городе! Я оторвался от книги и увидел огромную копну светло русых волос. Обладательница их явно не стояла в очереди, теперь пыталась протянуть паспорт в окошко.

- Позвольте, помнится, вы не стояли, - пристыдил я незнакомку. Копна волос развернулась, и на меня глянуло прелестное личико с загадочной улыбкой... Нет, ни Джоконды, она напомнила скорее Нефертити. Почему Нефертити? Как известно, египетская царица не блондинка, не блистала особой красотой, и на известных портретах не улыбалась. И все же я почему-то назвал ее про себя Нефертити. Возможно, шея на уровне моих глаз, напомнила царицу. В тот год много писали про стройку на Асуане, Марк Бернес ежедневно пел по радио популярный шлягер "Напиши мне мама, в Египет". Незнакомка виновато улыбнулась, смущенно захлопала ресницами, перекладывая из руки в руку паспорт, не решаясь передать оператору. Я забыл о Мегре, очереди, и остолбенело смотрел на неё, не в силах заговорить. Такой красивой женщины я еще не видел. Мой взгляд загипнотизировал и её. Несколько секунд мы безмолвно изучали друг друга, пока она не отвела глаза, и, набравшись смелости, или скорее, нахальства, все-таки протянула паспорт в окошечко.

- На букву "Г" смотрите, посмотрите и мне, - сказала девушке оператору.