Конго Реквием

Он встал и осушил несколько бутылок очищенной воды, но главное – сделал несколько долгих глотков солнечного воздуха. Он чувствовал, как кровь насыщается кислородом, как к нему возвращается некая первичная энергия. Вместе со светом в нем взорвалась боль. Раны, синяки, порезы… Не важно: он был жив и он был победителем.

Миссия выполнена, Kleiner Bastard.

Два дня назад он прикончил паренька. Сегодня спас другого. Это подтверждало его теорию: что ни делай, а закон равновесия в Африке не изменить.

51

С самого утра они мотались по роскошным отелям Флоренции.

Лоик и София проявили единодушие относительно того, что, вероятнее всего, произошло: в утро своей смерти Монтефиори встретился с покупателями или с партнерами по торговле оружием, связанной с Конго, что-то не заладилось, и Кондотьер поплатился жизнью. Сама встреча не могла состояться во флорентийском отеле за бранчем – оружие не продают, как тонны металла или баррели нефти, – но преступники должны были где-то остановиться.

Вот что они искали: африканцев, поселившихся в пятизвездочном отеле, – без сомнения, генералов, министров или дипломатов. Зато ни Кабонго, ни Мумбанза, ни Бизинжи не могли непосредственно участвовать в убийстве: все проверки показали, что ни один из троицы не приземлялся в Тоскане.

С самого утра они ходили по отреставрированным дворцам в центре города, виллам XV века, в которых разместили роскошные спа, старинным монастырям, перестроенным в оазисы комфорта и высокой гастрономии: ни следа африканского guest[63] в последние дни.

Их расследование носило частный характер, никаких законных оснований у них не было, но все двери перед ними распахивались. Ведь одним из детективов была графиня София Монтефиори из знаменитой семьи Бальдуччи. Город наблюдал, как она росла, и восхищался ею как блистательным представителем тосканской аристократии. Все флорентийцы следили за ее путешествиями, замужеством, рождением Милы и Лоренцо по журналам, рассказывающим о жизни знаменитостей. Между прочим, ребенком София играла в парках этих отелей, пока ее отец вел деловые переговоры в закрытых гостиных, устраивал приемы или обедал со своим кланом.

И все же они не добились и тени результата.

В час дня, когда они уже начали убеждать себя, что разумнее все бросить, им улыбнулась удача. Выходя из туалета в лобби последнего палаццо – немного холодной воды на затылок и таблетки, чтобы снять подступающий приступ, – Лоик обнаружил Софию, беседующую с официантом, одетым на старинный манер: кремовый пиджак, черный накрахмаленный галстук-бабочка. Мужчине было около шестидесяти, но он казался таким же вечным, как статуи на площади Синьории.

– Позволь тебе представить Марчелло, – улыбнулась София. – Он проработал больше двадцати лет у нас во Фьезоле.

Лоик для приличия поприветствовал его. Их изыскания сворачивали в сторону семейных альбомов, а его боли брали верх над всеми иными соображениями.

– Марчелло кое-что видел, – добавила она.

Не говорить, не двигаться. Пусть дурнота сама рассосется, пока лекарства сделают свое дело. Он не понимал, каких сенсационных известий здесь можно ждать: консьерж отеля только что заверил, что не видел ни одного африканского гражданина вот уже много недель.

– Это произошло не здесь, – уточнила София, как если бы читала его мысли. – Рассказывай, Марчелло.

– Было девять часов утра, – начал итальянец на прекрасном французском. – Я выезжал из Комеаны, деревни, где я живу, в пятнадцати километрах от Флоренции.

– И что? – проворчал сквозь зубы Лоик, чувствуя, что приступ усиливается, вместо того чтобы утихнуть.

– В окрестностях Синьи я заметил несколько машин в подлеске.

– Их было видно с дороги?

Марчелло позволил себе улыбку, сопровождающуюся поклоном: в его генетической программе одно было невозможно без другого.

– Напротив, они были спрятаны. Речь идет о короткой дороге, по которой езжу, когда опаздываю.

Кивок: «Продолжай».

– Рядом с машинами стояли три здоровяка, вроде телохранителей. А подальше разговаривали мужчины в костюмах. Довольно странную они представляли картину, эти хорошо одетые люди, беседующие под деревьями. И вдруг я заметил знакомый автомобиль: «мазерати» синьора Монтефиори. Ошибиться я не мог: я же ухаживал за ним столько лет. Тогда я высунулся и сквозь листву разглядел il Condottiere!

Лоик держал руки в карманах, чтобы скрыть их дрожь. В горле так пересохло, что ему казалось, будто он проглотил огонь. Сердце билось о ребра – тап-тап-тап… держись, твою мать! Держись!

– Все нормально?

София положила ладонь ему на руку. Ему захотелось влепить ей пощечину.

– А с чего ты взяла, будто что-то не так?

Он повернулся к Марчелло и приказал, как полицейский, обращающийся к обычному бандиту:

– Продолжай. Среди них были чернокожие?

Метрдотель казался удивленным.

– Нет. Почему чернокожие?

– А тех, других людей ты уже встречал?

– Да, одного я знаю.