Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

Имидж «легитимиста» был исключительно важен для хозяина угрожаемого с востока Владикавказа. А как показал в августе того же года принятый сообществом региональных «легитимистов» армавирский документ, все эти боссы федерализма неблагосклонно взирали на унитаристские притязания Грузии. Первым шагом к постановке этого государства на путь истинный им виделось введение на земли ее мятежных автономий российских миротворческих войск по договоренности с еще не устоявшимся режимом прибывшего в Тбилиси из Москвы Шеварднадзе. Встретившись в июне с Шеварднадзе в поселке Казбеги и ведя речь исключительно об умиротворении югоосетинского края, не касаясь каких-либо его «суверенных прав», Галазов подготовил состоявшееся в том же месяце сочинское соглашение Ельцина – Шеварднадзе о вступлении в РЮО наряду с грузинским и осетинским батальонами Псковского парашютно-десантного полка. Так был опробован сценарий, который через два месяца по инициативе тех же региональных «легитимистов» Ельцину предстояло разыграть в Абхазии.

Все эти игры не очень-то нравились «ребятам из Цхинвала» – и какое-то время руководство Галазова – Хетагурова занимало оборону на два фронта. Летом 1992 года, когда правительство России сразу и готовилось узаконить отдельную от Чечни Ингушетию, и сговаривалось с Шеварднадзе насчет миротворчества в Южной Осетии, Владикавказ, всемерно давя на Москву по первому вопросу, помогал круто пресекать любые демарши южан с «нереальными политическими требованиями», способными пошатнуть российско-грузинское согласие [СО, 1992, 4 августа]. Но с конца лета, когда успех российского вмешательства становится очевидным и Южная Осетия оказывается краем «на особом положении», на севере постепенно берет верх новая тенденция, смысл которой можно выразить словами: соединить в единую конфигурацию вдоль ущелий Главного хребта части осетинской нации-этноса параллельно с кристаллизацией на севере на стыке гор и равнин в противостоянии ингушам североосетинской нации-гражданства.

Уже в первой половине августа «Северная Осетия» подробно знакомит своих читателей с взглядами О. Тезиева на будущее двух республик, состоящими в следующем: «Властные структуры Южной Осетии – это факт, коренящийся в самом осетинском населении региона… Пора понять: то, что на севере выглядит политически целесообразным, приемлемым, на юге звучит иначе. Если во Владикавказе представляется целесообразной Юго-Осетия в составе Грузии, то на юге эта целесообразность рождает опасения… Для меня неизменным при любом раскладе политических карт остается только одно обстоятельство: у Северной Осетии и у Южной Осетии – одни национальные интересы». В качестве первого шага к сближению позиций Тезиев призывал создать координирующий орган из представителей двух Осетий, а также проводить совместные заседания парламентов и правительств по конкретным вопросам политики и экономики [СО, 1992, 11 августа]. Статья Тезиева была намеренно опубликована в канун первой реальной встречи парламентариев и министров севера и юга, на которой, по сообщению той же газеты, «заманчивая и фактически поддержанная всеми участниками… идея о воссоединении двух Осетий выявила, однако, разные подходы к ее реализации». Если южане требовали «поднимать вопрос об объединении, концентрировать силы для его решения», то североосетинская альтернатива предполагала «создавать условия для признания республики Южная Осетия, искать контакты для сотрудничества со странами СНГ, активизировать грани взаимодействия с госструктурами Грузии» [СО, 1992, 12 августа]. В сентябре на международном съезде осетин «Возрождение через сотрудничество» Галазов конкретизирует эту программу, объявив целью североосетинских лидеров на данный момент хозяйственное восстановление Южной Осетии и достижение ее признания как республики в составе Грузии [СО, 1992, 23 сентября].