Коньки и Камни

"Я не понимал, что значит быть женихом", — наконец сказал он. "Я хочу все сначала, Минка. Я хочу попытаться сделать так, чтобы все получилось".

От его слов я растерялась. "О чем ты спрашиваешь?" сумела сказать я, хотя была уверена, что уже знаю ответ.

"Я хочу снова обручиться", — искренне сказал Сойер, и его глаза искали мой ответ.

От его слов у меня в груди все сжалось. Если бы я согласилась, то чувство свободы и открытий, которое я испытывала в последнее время, исчезло бы. Я снова окажусь в мире ожиданий и ролей, которые я пыталась переосмыслить.

Это означало бы потерять Незнакомца.

Мысль о том, что я больше не смогу быть с ним, поразила меня в самое сердце.

"Я буду верен тебе", — продолжал он, не понимая моих мыслей. "Я даже не буду смотреть на других девушек".

"Для тебя это невозможно", — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

"Я могу это сделать, если постараюсь", — сказал он. Возможно, мне показалось, но в его голосе звучала обида на то, что я сомневаюсь в нем. "Не зря же меня так высоко задрафтовали".

Я посмотрела на него долгим взглядом. "Ты действительно этого хочешь, или твоя семья давит на тебя, чтобы ты вернулся ко мне?" мягко спросила я, не отрывая взгляда от идеально ухоженной травы.

Сойер отреагировал мгновенно. "Я хочу, чтобы у нас с тобой все получилось".

"Но ты ничего обо мне не знаешь", — заметила я, с каждым словом все яснее осознавая реальность нашей ситуации. "Не совсем".

Взгляд Сойера обжигал мне кожу, но я знала, что не могу ответить ему так, как он хочет. Мне нужно было время, пространство, чтобы понять, чего я действительно хочу, вдали от давления и ожиданий наших семей, вдали от сложной динамики, которая теперь была частью моей жизни.

"Все в порядке, тебе не обязательно отвечать сейчас". Его голос был искренним, полным надежды. "Но, может быть, после игры в среду ты дашь мне знать? Просто подумай об этом, хорошо? Я мог бы стать хорошим мужем, и я знаю, что твой дядя недоволен тобой. Во всяком случае, так мне сказал отец. Возможно, это сработает для нас обоих. И кто знает? Может быть, мы в конце концов влюбимся друг в друга".

Я не высказывала своего скептицизма, но сомневалась, что Сойер действительно понимает, что такое любовь.

Я огляделась по сторонам, вглядываясь в шумную обстановку кампуса. Студенты проходили мимо нас, поглощенные своими разговорами и расписаниями. Деревья, выстроившиеся вдоль дорожки, мягко покачивались на ветру, их листья тихо шелестели, что контрастировало с буйством эмоций внутри меня.

Наконец я кивнула. "Я подумаю", — пообещала я, хотя слова прозвучали тяжело и неуверенно.

Сойер крепко обнял меня, и этот жест больше походил на требование, чем на утешение. "Я могу сделать тебя счастливой, Минка. Я знаю это", — прошептал он. "Мне просто нужно, чтобы ты рискнула".

Он проводил меня обратно в класс, оставив у двери с надеждой во взгляде. На секунду мне показалось, что он собирается меня поцеловать, но я быстро сделала шаг назад и направилась внутрь.

"Как хорошо, что вы присоединились к нам, мисс Мазерс", — сухо сказал профессор Брэдли.

А мне было все равно.

Я была слишком сосредоточена на случившемся, чтобы смущаться.

Я заметила, как Брук тихонько закатила глаза, наблюдая за комментариями Брэдли, и слегка усмехнулась.

Но мое внимание привлек сузившийся взгляд Леви. Его взгляд был пронзительным, почти обвиняющим, как будто я совершил какое-то непостижимое преступление. Интенсивность его взгляда была тревожной, и у меня возникло ощущение, что я как-то обидел его, сам не зная как и почему.

Я села на свое место, пытаясь избавиться от этого чувства. Его реакция была такой напряженной и в то же время такой неразборчивой.

Я не понимала его.

Часть меня жалела, что не может читать его мысли, но другая часть была благодарна, что не может. Его ненависть жгла, и я не хотела знать, о чем он думает, когда думает обо мне.

Это чувство не покидало меня на протяжении всей лекции, являясь безмолвным напоминанием о том, что ситуация, в которой я оказалась, далеко не проста, а выбор, который мне предстояло сделать, становился все более сложным.

Я хотела сохранить эту свободу, которая у меня была… но Сойер не ошибся. Ричард был в ярости, и, поскольку от него не было никаких вестей, я не знала, что у него в рукаве.

И это беспокоило меня больше всего на свете.

24

Леви

Следующий день прошел в ярости и разочаровании. Я не мог избавиться от образа Сойера Вулфа, его легкого обаяния, его руки, обнимающей Минку. Это грызло меня, это нежелательное и неожиданное чувство собственничества, которое я испытывал по отношению к ней. Это было нелепо: я не имел права претендовать на Минку, не имел права так себя чувствовать. И все же во мне закипал гнев, кипящая смесь ревности и обиды. Я ненавидел, что Сойер был здесь, рядом с ней, но еще больше я ненавидел себя за то, что меня это так задевало.

На мой телефон пришло сообщение от Рики, что-то о том, что она придет посмотреть игру в среду вечером.