Конкиста по-русски

* * *

16 ноября 1911 года.

Асхабад. Резиденция Начальника области.

Приняв доклад офицера дежурной службы генерал-майор Шостак протянул руку для пожатия:

— У меня с утра совещание, господин подпоручик. Прошу вас никого ко мне не допускать и не с кем не связывать кроме как с самим государем императором!

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Кто меня уже ждёт?

— Полковник Дзебоев, ротмистр Кудашев и полковник Джунковский из Ташкента, ваше превосходительство!

Совещание началось, как и было назначено, минута в минуту. Шостак открыл было рот, но в это мгновение ударил колокольчик старых напольных часов «Филипп Дю Буа и сыновья». Пришлось подождать, пока пробьют все десять ударов.

— Да, господа! Рад видеть вас всех вместе и в добром здравии!

Кудашев пригляделся к начальнику. Более мрачной, чем сегодня, мины на его лице он не видел. Да и остальные хороши: сидят как на похоронах. Что ещё могло случиться?!

— Да, господа. Не прошло и двух месяцев со дня, когда к нам поступило первое сообщение о визите английского агента, чуть более месяца со дня предотвращённого терракта, и вот положительные результаты: с поличным задержан сам директор Делийской разведшколы! Эти данные, разумеется подлежат самой тщательной проверке, но успех несомненен. С этим успехом я от души поздравляю ротмистра Кудашева и его начальника и наставника — полковника Дзебоева!

Один за другим поднялись со своих мест, вытянулись «во фрунт» и сели обратно в свои кресла Кудашев и Дзебоев. Кудашев окончательно понял: праздником здесь и не пахнет.

Шостак продолжал:

— Мы изучили Отчёт, познакомились с оперативными и процессуальными документами, но ничто не заменит живого общения с участниками событий. Прошу вас, Владимир Георгиевич!

Дзебоев был ещё мрачнее, чем Шостак. Сегодня Кудашев понял: трудно натянуть на лицо маску беспристрастности, когда ты счастлив, но невозможно казаться абсолютно спокойным, когда на душе скребут кошки. Так что же всё-таки произошло?! Какие новости привёз из Ташкента Джунковский? Беспокойство передалось и самому Кудашеву. Может, с Леной что-то случилось?! Выступления Дзебоева он не слышал. Но когда Владимир Георгиевич замолчал и протянул руку в сторону самого Кудашева, понял: он в бою! А в бою Кудашевы, как рыбы в воде!

— Господа! Разрешите поблагодарить вас за доверие, оказанное мне. Надеюсь, что своей работой и службой оправдываю его, и обязуюсь и впредь служить не за страх, а за совесть! Я являлся основным исполнителем операции «Лабиринт», целью которой являлось оперативное изучение обстановки в ауле Кара-Агач на предмет установления конкретной темы интереса английской разведки к этому региону. Предпосылками к этой теме стали следующие события…

Кудашев говорил правильным языком, стараясь избегать как излишней эмоциональности, так и военного канцеляризма, в котором успел поднатореть за время службы в канцелярии Приморского генерал-губернаторства. Он говорил, словно читал на память перед профессурой Казанского университета свою, так и не написанную, дипломную работу. Но его глаза внимательно следили за лицами участников совещания, ловили тончайшие нюансы их выражения. Вот — на лицах интерес к изложению событий! Интерес нарастает… Ярко выраженный интерес! Падение интереса… Скепсис. Снова вспышка интереса! Досада. Сочувствие. Размышления. Недоумение. Слабый свет интереса. Повышение интереса. Сопереживание! Ярко выраженный интерес! Аплодисменты!

… Таким образом, господа, и удалось изыскать открытый проход сквозь стену Высокого Копет-Дага из России в Персию и задержать агентов британской внешней разведки.

— Спасибо, Александр Георгиевич! Присаживайтесь. Есть ли у кого вопросы, господа? Нет? Вам слово, Евгений Фёдорович!

— Позвольте, господа, я не буду вставать. Я предлагаю сменить официальный холодный тон нашего совещания на тёплую волну дружеской узкопрофессиональной беседы. Примите мои поздравления, господа присутствующие! Объём выполненной работы говорит сам за себя. Но мы всё знаем, что удалось обломить только остриё гигантского оружия, нацеленного на Закаспий и на весь Туркестан! Интенсивность нашей работы навязана нам противником. Мы совершаем ошибки, но умеем их исправлять на ходу. Об ошибках говорить не будем, вы их знаете. Об успехах уже поговорили. Теперь о перспективах работы по делу Мак’Лессона. Господа! У меня пренеприятнейшее для вас известие!

Пауза. Присутствующие переглянулись. Напряглись.

— Говорите, Евгений Фёдорович! Не томите. Здесь нет слабонервных! — не выдержал Шостак.