Конкурс красоты в женской колонии особого режима

Очерк Леднева о самой красивой и самой молодой особо опасной рецидивистке России был скоро опубликован. Номер газеты с сопроводительным письмом главного редактора отправлен в Верховный Суд. Михаил хотел, чтобы решение по делу Катковой было принято до конкурса красоты. Воображение рисовало ему картину чуда. Лариса занимает первое место, в качестве приза ей преподносится решение Верховного Суда, и она прямо со сцены уходит на волю. Работают телекамеры (подключить телевизионщиков – не проблема), и на другой день об этом узнает вся страна и весь мир.

Председатель Верховного Суда поручил дело Катковой своему заму. Но тот сказал прямо, что если даже чрезмерно строгий срок можно сократить до отбытого, в две недели они все равно не уложатся. Бюрократические формальности займут гораздо больше времени.

Этой неприятной новостью Леднев поделился с Мэри. Американка пришла в негодование. Она уже знала детали дела, и у нее в голове не укладывалось, как можно держать невинного человека не то, чтобы лишние недели, а даже день, час, минуту. Она подключила посольство, организацию «Международная амнистия», наняла американского адвоката с хорошим знанием русского языка. Машина правосудия заработала быстрее.

Каждый вечер Ледневу звонила Ставская, рассказывала, как идет подготовка к конкурсу. Голос ее звенел от волнения. Михаил напомнил, что требуется хорошая характеристика. Тамара Борисовна горько зарыдала. Корешков не поддается ни на какие уговоры. Ссылается на то, что решение, подписать или не подписать положительную характеристику, он не может принять в одиночку. Жмакова и Гаманец немедленно доложат об этом по инстанции. У него могут быть серьезные неприятности. Все-таки, как ни крути, это подлог. Чего ради он должен подставлять свою голову?

Леднев сказал Мэри, что хорошей характеристики они могут не дождаться. Адвокату следует строить другую линию защиты, основанную на том, что все нарушения режима Каткова совершила, будучи фактически ни в чем не виновным человеком, осужденной за участие в бунте необоснованно, с нарушением закона.

За день до конкурса на Агееву пришла разнарядка. Девушка подлежала немедленной отправке в женскую колонию, где была больница для чахоточных. Гаманец слов на ветер не бросал.

Ставская бросилась к Корешкову. Но подполковник только руками развел. Он не имел права изменить срок отправки ни на один день.

– Мы сорвем конкурс, – сказала Тамара Борисовна. – Вы не хуже меня знаете, как Мосина относится к Агеевой. Она, как минимум, откажется от участия. Как максимум, наложит на себя руки. Представляете, завтра приезжают гости, а у нас труп.

– Тома, не нагнетай, – отмахнулся Корешков.

– Я вас предупредила, Николай Кириллович. Отправить можно и после конкурса. Хотя отсрочка уже ничего не изменит, – добавила Ставская упавшим голосом. – Настроение уже испорчено, это конец.

– Ну что за неврастения?! – вскипел подполковник, хотя до его сознания уже доходило, что Ставская права. Настроение испорчено у всех участниц конкурса. Не только у зэчек из отряда Ставской. Уж он-то знал психологию своих пантер. – Что ты предлагаешь?

– Нужно позвонить куда следует, добиться отмены этапа и объявить об этом всей колонии.

– Не поверят. Подумают, что это наша ментовская хитрость.

– Согласна, но другого выхода нет, Николай Кириллович.

Глава 20

Жюри конкурса, руководящие работники УФСИНа, журналисты, телевизионщики заполнили чуть ли не весь вагон. Ехали весело. Поселились на одном этаже гостиницы. Город всем понравился. Современные дома. Много сосен. На горизонте сопки, переходящие в горы. Выпал первый снег. Морозец был легкий.

В колонию добирались «Икарусом». Контролеры на вахте в документах особенно не ковырялись. Клуб был уже заполнен до отказа. Свободен только партер, окруженный по всему периметру надзирателями в форме. Большую часть стульев уже занимали сотрудники колонии. Члены жюри сели так, где положено, прямо перед сценой, на небольшом возвышении.

Среди них было несколько узнаваемых лиц: знаменитый режиссер, популярный актер, известный политик, депутат Государственной Думы, зам председателя верховного Суда. Тот самый, который занимался делом Катковой.

Корешков, Жмакова и Гаманец встретили Леднева сухо. Они прочли его очерк о Катковой и были очень разочарованы. Как он мог поверить ее рассказу? А еще психолог. Почему не поговорил о ней с ними? Они бы подсказали, в чем конкретно заключается ее вранье относительно себя и других. Каткова выглядела жертвой тюремщиков. Каждый дочитавший очерк до конца, приходил к мысли, что эту молодую красивую женщину нужно освобождать немедленно. Корешков, Жмакова и Гаманец были другого мнения.

Открывая конкурс, известный кавээнщик предоставил слово начальнику УФСИНа. Генерал был сегодня не в форме, а в обычном костюме.