Коновницыны в России и в изгнании

С Россией кончено… На последях

Ее мы проглядели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на разных площадях,
Распродали на улицах: не надоль
Кому земли, республик да свободу,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О, Господи! Разверзни, расточи,
Пошли на нас огонь, язвы и бичи,
Германцев с запада, монгол с востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда.

Максимилиан Волошин

1918 год. По России гуляют большевики, разрушая буржуазные предрассудки, заборы, произведения искусств и многое другое.

Партия большевиков даровала России свободу, учредили ЧК, которая заливает всю страну невинной кровью для блага человечества и обещает это всему миру: «Пролетарии всех стран соединяйтесь», «Мир – хижинам, война – дворцам». Религия объявлена опиумом для народа.

В селе Коломенском под Москвой, в день отречения Государя, явлена была новая икона Божьей Матери, названная Державной. Эта икона, найденная среди рухляди и пыли в подвале, по указаниям одной глубоко верующей богобоязненной женщины, получившей троекратное видение во сне – представляла собой огромную, узкую темную икону Божьей Матери в красной царской порфире, с короной на голове, со скипетром и державой Российских Государей, восседающих на престоле. Через несколько месяцев, икона сама собой чудесно обновилась и стала светлой и ясной. Необычно для изображения лика Богоматери строг, суров и властен взгляд Ее скорбных очей, наполненных слезами гнева и любви. Порфира Ее пропитана мученической кровью, и Царская корона сверкает алмазами невинных слез.

Понял русский народ чудное пророческое знамение: покаянные молитвы к «Державной Божьей Матери» стали возноситься по всей России, а сама икона, в бесчисленных копиях стала украшать русские храмы. Появился дивный акафист этой иконе, слушая который, вся церковь падала на колени. Богоборческая власть не могла, конечно, оставаться равнодушной к такой «религиозной пропаганде»! И начала жестоко преследовать всех почитателей этой иконы. Акафисты были запрещены, сама икона была изъята из всех церквей, а составители службы и канона расстреляны.

В Кярово приехали солдаты без офицеров. Они сказали, что принадлежат к воздухоплавательным частям и будут вести наблюдение за противником с аэростатов. Они заняли нижний этаж дома, разложили солому на полу и на ней валялись. Разбили в библиотеке книжные шкафы и растапливали книгами печи. По утрам они выходили с винтовками в парк и стреляли, во что попало: в птиц, в деревья, в купол и крест церкви. В это время было опасно выходить из дома. Мы боялись также, что они сожгут дом, но все обошлось благополучно: через месяц они также внезапно исчезли, как и появились.

Немецкие войска заняли Псков. По шоссе на Нарву отступают, или вернее бегут, остатки когда-то доблестной русской армии. Все шоссе запружено конными, пешими, повозками. Среди убегающих, попадаются солдаты в синих гусарских венгерках: они по дороге разграбили интендантские склады и приоделись. Вдоль шоссе валяются тощие трупы загнанных лошадей, вокруг которых собираются вороны. Торчат повозки со сломанными колесами. Солдаты меняют крестьянам за продукты или водку винтовки, пулеметы, швейные машины, снимают часы, которые они, очевидно, захватили при отступлении из Пскова.

Боясь, что отступающие солдаты займут водочный завод, администрация Гдова спешно уничтожила запасы водки и вина, вылив их в канавы. Народ об этом узнал и стал черпать ведрами из канавы талый снег, смешанный с грязью и водой. Некоторые просто лакали из канав и, опьянев, тут же валялись. Отступление войск по шоссе продолжалось несколько дней. Боясь нападения солдат на усадьбу, Коля, я, сын священника и сторож Василий, по ночам с ружьями обходили вокруг дома и церкви.

Как-то пришёл из города Игнат. Он был приказчиком у отца до революции. Прослужив в нашем доме лет 20, он после большевицкого переворота от нас ушел и стал доверенным лицом советской власти. Он рассказал, что был на митинге в городе. Из Петрограда приехали партийные рабочие. Во время митинга кто-то крикнул, что в Кярове много оружия и контрреволюционеры. Народ решил идти, чтобы с нами расправиться. Игнат нам советует бежать, так как через час они будут здесь. Куда бежать? Решили никуда не бежать, а ждать, что будет. Мы, братья, приготовили охотничьи ружья, револьверы. Отец сел в кресло и открыл Евангелие. Следим за дорогой… Проходит час, два, наступает вечер… Все спокойно. Расходимся спать…