Консерватизм в прошлом и настоящем

«Консерватизм не представляет собой некую неизменную вневременную идею, чуждую развитию, не зависящую от исторических перемен. Именно консерватор нашего времени знает, что не только многое изменилось, но и что многое нужно изменить. Упорная приверженность статус-кво — явление реакционное… Ряд норм, надежд и моделей надлежит похоронить, а некоторые забытые — вновь открыть. Под развалинами и нагромождением обломков после крушения веры в прогресс мы обнаруживаем взгляды и мерила, которые могут стать для нас обновленными старыми («старо-новыми») источниками силы.

Выражаясь парадоксально, нужна философия революционной заботы о сохранности…»^{258}

Уже из этого пассажа становится очевидной та органическая двойственность, которая свойственна консерватизму, в том числе самому современному, и является его уязвимым местом. Он не может открыто провозгласить себя врагом любых перемен или тем более сторонником простого возвращения к прошлому. В этом случае он отрезал бы себе пути завоевания сколько-нибудь массовой поддержки: ведь неудовлетворенность сегодняшней реальностью и тем более состоянием прошлого капиталистического общественного устройства — реальный факт, характеризующий состояние общественного сознания. Чтобы оградить себя от обвинений в окостенелости, теоретики консерватизма подчеркивают различие между своей позицией и реакционностью (в свое время этим делом занимался еще Мёллер ван ден Брук). В то же время консерваторы не в состоянии преодолеть ту основу, на которой зиждется вся их система ценностей: убеждение в том, что прошлое в принципе лучше настоящего. Отсюда — постоянное стремление говорить о переменах, но переменах ретроградного свойства.

Это еще более отчетливо видно при обращении к формулируемым Кальтенбруннером основным чертам, присущим консерватизму. Первую из них он определяет как преемственность, понимая ее как верность традициям и ценностям, а следовательно, и заботу о создании материальных и духовных условий, при которых традиции и преемственность были бы восприняты и реализованы обществом.

Второй чертой консервативного мировосприятия Кальтенбруннер считает стабильность, которая, по его мнению, является главным условием, делающим возможным создание истинной ценностной ориентации человека. Значение стабильности тем больше, чем интенсивнее процесс изменений, которому подвержено общество.

Чтобы обеспечить преемственность традиций, необходим порядок, который Кальтенбруннер щ провозглашает третьей основной чертой современной консервативной модели. Ссылаясь на А. Гелена, он подчеркивает, что порядок обеспечивается общественными институтами. Отсюда он выводит необходимость противостоять губительному процессу освобождения человека от институционально обоснованного порядка.

С этим связана четвертая черта консервативной модели, которую предлагает Кальтенбруннер: государственный авторитет. Порядок, по его мнению, строится на лояльности членов общества, но тем не менее нуждается в защите государственного авторитета. Поэтому государство не может и не должно удовлетворяться ролью простого исполнительного органа соперничающих общественных сил, как представляют дело либералы. Оно должно стать не просто сильным, но быть проводником единой четко выраженной политической воли.

Важной (пятой) чертой консервативной модели Кальтенбруннер объявляет принцип свободы. Его не смущает, что этот принцип находится в явном противоречии с предыдущей чертой, предполагающей существование сильного государства, не связанного в своих действиях системой обратной связи. Свободу он трактует в консервативном духе — как возможность осуществления индивидуальной и общественной инициативы в рамках, допускаемых иерархическим порядком. «Материальная, конкретная и социальная» свобода при этом полностью отвергается.

В качестве заключительной, шестой, черты мировосприятия консерваторов фигурирует у Кальтенбруннера пессимизм. Консерватор должен чувствовать недоверие ко всем планам перестройки мира; он не верит в возможность достижения совершенства, гармонии, абсолютной справедливости, ибо все это противоречит природе человека. Определенная доля пессимизма, утверждает он, предохраняет от иллюзии о счастье для всех, о достижении такого счастья путем реформ^{259}.

К середине 70-х годов признаки оживления консервативной идеологии в отдельных капиталистических странах как бы слились, выявив общую четко проявляющуюся тенденцию, которая получила в то время наименование «консервативной волны». Активизация идеологов-консерваторов, выражавшая эту тенденцию, непрерывно нарастала. Их воздействие на общественное сознание усилилось и в романских странах — Франции, Италии и Испании.

Чрезвычайно активизировались консервативные теоретики в Англии. Растущую роль среди них стала играть Консервативная философская группа, питающая своими идеями правое крыло консервативной партии, возглавляемое М. Тэтчер. Заметное место в группе занял Р. Скрутон, все настойчивее претендовавший на положение главного теоретика воинствующего британского консерватизма.