Конспект

Нартан — кабардинский поселок и первая станция от Нальчика. Преподавание, конечно, на русском, программа и учебники, конечно, есть — справимся. Туда поехали поездом. Оказалось, что учитель немецкого в школе есть, другого не надо, и, вообще, школа преподавателями укомплектована полностью. Завтрашний поезд ждать не захотели, идем по грунтовой дороге среди убранных полей, а за ними от края до края под безоблачным небом четкие контуры гор со снежными вершинами и искрящимися ледниками. Острый воздух, присущий осени. Безлюдье и тишина. Чуть приподнятое и чуть тревожное настроение. Заходило солнце, мы поспешили. Вдруг горы, от края до края, охватила игра света со сменой цветов и оттенков, как всегда яркая и странно-беззвучная. Марийка, впервые увидевшая это явление, остановилась с радостно-удивленным лицом и заблестевшими глазами, а мне так приятно, будто я — автор этого произведения. Густели сумерки, становилось прохладно. В город вошли по улице, на которой живут таты. На скамейках еще темнели фигуры и кое-где белели бороды. В калитку медленно входила старуха, несшая табуретку и корзину. Нигде никаких огней, только над трубами вдруг, как светлячки, взлетают искры, и на мгновение видишь окружающий их дым. Хорошо, что немцы так далеко — ведь они бы татов уничтожили. Два раза встречал Гурейно, и он, здороваясь, говорил:

— Знаете, пока ничего. Но я вашу просьбу помню, и возможности не упущу.

В парке севшая рядом пожилая женщина, очевидно, прислушивалась к нашему с Марийкой разговору.

— Ищите работу? — спросила она.

— Ищем.

— Многие ищут. И я ищу. Вы только подумайте! — И она стала возмущаться, что ей, учительнице из той школы, в которой была гимназия, где учился Чехов, приходится работать гардеробщицей в бане.

Мы поднялись, извинились, сказали, что нам пора, и ушли. Разыскать бы знакомых, работавших в тресте, но как разыщешь, когда не знаешь их фамилий, а треста нет.

В середине октября Гурейно сказал мне, что есть место нормировщика на мелькомбинате.

— Но это далеко — в степи, за железной дорогой. Вы знаете, это место потому, наверное, и свободно, что так далеко. Пойдете?

— Пойду. Спасибо. Лучше, чем ничего. Он объяснил дорогу, сказал, к кому обратиться и чтобы я сослался на него.

7.

Не помню, что произошло раньше: я вышел на работу или приехал Федя Майоров. Было воскресенье, и мы все дома. При виде Феди потеплело на душе, но и встревожились — а где же Нина?

— Как ты быстро хотел! — сказал Федя. — Нина уже не девчонка, какой была в девятнадцатом году — она тогда моталась со мной по всей стране. Вот устроюсь на работу, сниму комнату, заодно посмотрю, так ли здесь прекрасно, как ты расписал, тогда и съезжу за ней...

Скажу вам сразу, от Гриши, от Горика, от его Лизы вестей никаких нет. Остальные родственники живы и здоровы. Тракторный завод, — Федя посмотрел на Марийку, — эвакуируется.

Сережа встретил твою другую сестру Зинаиду Игнатьевну — она с мужем едет в Челябинск.

Она сказала Сереже, что у нее и у Людмилы Игнатьевны ваш адрес есть, и они напишут, как только устроятся на новых местах.

Мама пригласила Федю остановиться у нас с Марийкой.

— Конечно, у нас! — воскликнула Марийка.

— Вот и прекрасно. Ксеня, я все еще помню вкус маринованной рыбы, которой ты меня когда-то угостила. Было это в девятнадцатом году на Нетеченской набережной. Вкуснее рыбы я не ел. А сейчас познакомь меня, пожалуйста, с твоей семьей.

Перенесли Федины вещи в нашу комнату — два здоровенных чемодана в чехлах и большой рюкзак.

— Тут и часть Нининых вещей, — сказал Федя. — Взяли с вас пример и пошили рюкзаки. Шила Нина на Сирохинской под руководством Лизы. Второй рюкзак пока еще дома, а мне придется везти в Харьков пустые чемоданы — новые не купишь ни за какие деньги.

— Значит, и Харьков сдадут? — спросил я, и сердце заныло.

— Мало надежды, что отстоят. Идет эвакуация заводов. Разве произойдет чудо. Да ведь должно же оно когда-нибудь произойти! Скоро четыре месяца как отступаем, отступаем... Уже и под Москву докатились.

— А как ты ехал? — спросил я. — Пассажирским прямо до Прохладной?

— Как быстро хотел! Не знаю как в других местах, а в Харькове пассажирские поезда ходят очень нерегулярно, можно сказать — от случая к случаю, не угадаешь, когда он будет, купить билет — тоже дело случая, и никакие знакомства тут не помогут. Я уехал по дорожке, вами проторенной. Ты написал как вы ехали, и я повторил ваш маршрут тютелька в тютельку за те же четыре дня.

— Четыре пересадки с такими вещами!

— Есть же камеры хранения! Не в том дело. Ни у кого из нас не было уверенности, — и на Сирохинской тоже, — что этот маршрут еще работает, вот я и не решился взять с собой Нину — а ну как в дороге разнервничается и расхворается, ты же знаешь какое у нее здоровье. Теперь моя задача — как можно быстрее найти работу и снять комнату, пока этот маршрут еще действует и пока немцы не в Харькове. Я могу рассчитывать на вашу помощь? — обратился Федя к Аржанковым.

— У меня возможностей помочь тебе в этом деле нет, — ответила мама. Аржанков промолчал.

— А у вас? — спросил его Федя.