Конспект

Ошеломляющая новость: у Сталинграда окружены немецкие войска, их командование отказалось капитулировать, идут бои на уничтожение окруженных войск, они уже расчленены и теперь уничтожаются расчлененные части. Сообщили, что Геринг пообещал Гитлеру бесперебойное снабжение по воздуху окруженных войск боеприпасами, продовольствием и всем необходимым, но это снабжение осуществляется плохо, с перебоями, и окруженные страдают от голода, морозов и острой нехватки боеприпасов. На их выручку — прорыв окружения, — движется по линии Тихорецкая-Сталинград группа Манштейна. Несколько дней напряженного ожидания, и мы услышали о разгроме этой группы. Затем последовали сообщения о полном разгроме окруженных, их капитуляции во главе с фельдмаршалом Паулюсом, об освобождении Сталинграда, об огромном количестве пленных и трофеев и о том, что в Германии объявлен трехдневный траур. Наше душевное состояние стало похожим на то, которое бывает в начале выздоровления от тяжелой и затянувшейся болезни, порой казавшейся неизлечимой, сопровождавшейся вспышками отчаяния и злобы против главного и им назначаемых лечащих врачей. Еще полностью не выздоровел, еще слаб, но чувствуешь и понимаешь: самое страшное — позади. Иногда ползли, иногда бежали дни тревожного ожидания — как развернутся дальше события: хватит ли сил перейти в наступление или снова уйдем в оборону? Опасения были напрасными: наши войска устремились на Запад, достигли Донбасса. Пришла пора немецким войскам бояться быть закупоренными на Северном Кавказе, и они бегут оттуда. С первых дней войны и до последнего времени Советское информбюро сообщало о городах, оставленных нашей армией, теперь об освобожденных городах нам сообщают регулярно. Освобожден и Нальчик.

Всю жизнь — под гнетом партийной пропаганды. Она редко бывает талантливой, обычно — бездарна, иногда — примитивна до беспросветной тупости. Ее содержание меняется в зависимости от обстоятельств, постоянны лишь самовосхваление партии и безудержное воспевание Сталина. В самые первые дни войны самовосхваление и воспевание, как и раньше, продолжалось. Вскоре, когда на всех фронтах полным ходом пошел разгром Красной армии и она оставляла немцам огромные территории, руководство партии и гениальность Сталина отодвинулись в пропаганде на дальний план, а на первое место вышли призывы к чувству патриотизма. Сначала взывали к патриотизму всех народов Советского союза. В Харькове на афишных стендах, стенах и заборах были наклеены воззвания «До великого українського народу», подписанные первым секретарем ЦК КП(б)У Хрущевым и председателем Совнаркома Украинской ССР Коротченко. С осени 41-го года, со времени обороны Москвы, взывали уже только к патриотизму великого русского народа. Кульминация такой пропаганды — доклад Сталина по случаю двадцатипятилетней годовщины Октябрьской революции. Перечислив наиболее выдающихся русских полководцев, представителей науки и искусства, упомянув, конечно, и Ленина, Сталин провозгласил, что народ, явивший их миру, непобедим. После разгрома немцев в Сталинградской битве снова, потеснив призывы к патриотизму, в пропаганде возобладали прославление партии и Сталина, и с каждым новым успехом на фронте это прославление увеличивалось, достигло тошнотворных размеров и оставалось таким до ХХ-го съезда партии, но и после этого съезда самовосхваление партии продолжалось с той же силой и очень назойливо.

До революции солдат русской армии вели в атаку призывом «За веру, царя и отечество!» Теперь в советской армии стали поднимать солдат в атаку призывом «За родину, Сталина и социализм!» Это — не единичный случай, не самодеятельность какого-нибудь подхалимствующего армейского политработника — этот призыв, вызывающий отвращение у мало-мальски порядочного человека, ежедневно пропагандируется центральными газетами. Люди гибнут в боях за отечество или родину, — называйте как хотите. Это печально, но понятно: так повелось спокон веков. Но заставлять погибать за Сталина и его кровавый социализм?!

Тщетно искать у Сталина черты гуманного и культурного человека. Он — большевик, и этим все сказано: большевики во главе с Лениным, так же, как немецкие национал-социалисты во главе с Гитлером, с презрением относятся к таким человеческим чертам, считая их проявлением гнилого либерализма. По понятиям этих людей морально все, что способствует достижению их целей, и для этого они не гнушаются никакими средствами. По-моему, от нынешних большевиков Сталин отличается, во-первых, тем, что у него, как у Ленина, большевистская бесчеловечная мораль доведена до крайности — дальше, как говорится, ехать некуда, и, во-вторых, тем, что он, наверное, психически ненормален — у него две мании: мания преследования, и это ведет к систематическому истреблению мнимых врагов и репрессиям миллионов ни в чем не повинных, и мания величия — иначе не объяснить, почему он допускает и молчаливо одобряет непомерное и беспрерывное славословие в свой адрес и то, что людей гонят на смерть ради его имени и его славы.