Конспект

Начал с Осипенко. Хотя город сильно разрушен, и все уцелевшие, выше одного этажа дома можно посчитать на пальцах, хотя железнодорожная линия в порт проходит по набережной, и ее большая часть застроена халупами, хотя из-за сильных грунтовых вод плохо приживаются деревья, и питьевая вода очень жесткая, я сразу в него влюбился. Опрятный компактный городок, уютно приютившийся между крутыми откосами верхней террасы и морем, прямые замощенные улицы с каменными кюветами для ливневых вод, каменными плитами над ними в местах переходов и каменными оградами, кое-где увитыми зеленью. Особенно симпатичен центр: приятные пропорции между высотой домов и шириной улиц, красивые дома, большой сквер, брусчатая мостовая, бульвары, ведущие к морю и порту.

В горисполкоме к моей работе отнеслись с интересом, ко мне – заботливо: сразу же, без моих просьб, – направление в дом приезжих и в столовую, стол для работы и план города.

– Что-нибудь еще нужно? – спрашивает председатель.

– Хорошо бы адреса старожилов, знающих историю города.

– Дадим. Такие у нас есть. А что еще?

– Спасибо. Пока больше ничего.

– Если что-нибудь понадобится, обращайтесь прямо ко мне, к моему заместителю или секретарю – кого застанете.

Вышел в город. В центре – собор, уцелевший и действующий, за ним, как исстари повелось, базар с обилием рыбы – свежей, соленой, вяленой, копченой. Умилила надпись на фронтоне сожженного театра: «Драма. Опера. Комедия». А как же трагедия? Сожженная кирха. Немцы сожгли? Значит, использовалась по другому назначению. В харьковской кирхе был какой-то склад, охраняемый военными. Один квартал занимает стадион, неправильно ориентированный по сторонам света, с остатками деревянных скамей на земляных насыпях.

В прошлом году Сабуров привез отсюда схему трассы железнодорожной ветки в порт, взамен проходящей по набережной. Эта схема со мной. Подход ветки в порт – по улице, начинающейся от шоссе, спускающегося с верхней террасы, и заканчивающейся у порта. Улица так широка, что расположенная посреди нее городская электростанция не помешает железнодорожной линии и еще останутся полосы для проезжих частей по обе стороны улицы. Ввод в порт удобнее существующего – без поворота. Но какая-то часть города будет отрезана веткой, и переезд через нее возможен только в одном уровне. Иду в отрезаемую часть. За широкой улицей верхняя терраса резко приближается к морю, а нижняя заканчивается небольшим треугольником, тесно застроенным неказистыми домишками и халупами. Улочки – без мостовых и тротуаров, на оградах – рыбацкие сети, в двориках – опрокинутые лодки с черными днищами. Рыбацкий поселок Лиски. За ним – глиняные откосы почти вплотную к морю, узенькая – не разъедешься – грунтовая дорога и следы оползней.

Пообедал в столовой и пошел по намеченной трассе у откосов над городом. Сносить ничего не придется, но земляных работ больше, чем я ожидал, и, кроме двух коротеньких туннелей под спусками в город или мостов над спусками, придется возводить подпорные стенки. Не так просто, как казалось, глядя на схему. Но и земляные работы, и эти стенки – самые простые и дешевые виды строительных работ. Шел по задам разрушенной больницы, в тылу домов и каких-то складов, по более пологому откосу над разрушенным заводом сельскохозяйственных машин и убеждался: проложить здесь ветку можно, игра стоит свеч. Дошел до одноколейной железной дороги, спускающейся с хорошим уклоном в глубокой выемке, и усомнился – допустимо ли примыкание ветки на таком уклоне? Надо выяснить. Проще всего – в Запорожье, в отделении дороги: с его работниками я знаком. А если окажется, что нельзя? Искать другую трассу? Вряд ли найдется. Посмотрел план города. Через Лиски? С укреплением города? Выполнимо, но… стоимость! Если же со стоимостью не считаться, то проще всего – в туннеле, прямо к разъезду на верхней террасе. Все это – утопия. Что же делать? Я не путеец, город достаточно не знаю, и одному мне эту задачу не решить. Сабуров говорил, что трасса выбрана с участием местных путейцев. Надо идти на станцию. Но я находился, налазился по откосам, рабочий день везде окончен, да и ужин прозеваю. На сегодня хватит.

В сумерки на набережной пересек железную дорогу и спустился с подпорной стенки на пляж. Две маленькие лягушки прыгнули в воду. В море? Морские лягушки? Нет, конечно. Вода в заливе, наверное, с весьма малой концентрацией соли. Море-то Азовское, и рыба в нем своя, особая – не морская и не пресноводная. И очень вкусная. Рядом с пляжем – порт. Его камни еще не остыли от солнца, в щелях – травка и одуванчики. Тихонечко, с большим промежутком, хлопают волны. Город исчезает во тьме и тишине. Вспоминается Куприн: «Нигде я не слушал такой глубокой, полной и совершенной тишины, как в Балаклаве». А я – в этом разрушенном городке, который раньше назывался Бердянск.