Конспект

– Это второй барон Мюнхгаузен, хотя о первом он, конечно, не слыхал, – говорил мне Николай Андреевич. – Рассказывает невероятные истории. До войны работал в Сталино, и вот вам, пожалуйста: ехал стоя в грузовой машине, на ухабе вылетел, перелетел через провода и благополучно стал на ноги. И каждый раз – подобные небылицы.

Возвратясь с обследования какого-то здания, Кривобоков громко и возбужденно рассказывает:

– Фундаменты отрыли. Но дом хотят надстраивать, надо бы определить допустимую нагрузку на грунт. Косинус влез в яму, попрыгал и говорит: «Два килограмма на квадратный сантиметр».

– Ну, Николай Андреевич…

– Да я и сам бы не поверил, если бы мне это рассказали, но я говорю правду, или вы думаете – я тоже барон Мюнхгаузен?

– Да кто он по образованию – этот инженер Госбанка?

– Я думаю – даже не техник. Наверное, окончил какие-нибудь курсы десятников.

Сидя за столом и что-то читая, Николай Андреевич стал смеяться и, красный от смеха, взглянул на меня:

– Хотите повеселиться?

Повеселиться я всегда готов.

– Садитесь и читайте внимательно, не пропускайте ни одной буквы.

Сел, читаю: «Протокол заседания экспортно-технического совета». Я засмеялся.

– Это еще не все. Прочтите подписи.

Подписи были такие: «Председатель экспортно-технического совета Лубенец. Учебный секретарь Самойлов». Я захохотал.

– Это, конечно, ошибки машинистки. Но они-то! Даже не заметили. Нет, этот документ я приобщу к своей коллекции.

– Какой коллекции?

– Да вот таких человеческих документов. У меня их уже порядочно набралось.

В такой хмурый день, когда приходится работать при электрическом освещении, вошел пожилой коренастый человек в мокром плаще, поздоровался, поставил чемодан и стал осматриваться. Знакомое лицо. Мы заулыбались и пошли навстречу друг другу. Это был мой сосед по койке в доме приезжих в Киеве, добивавшийся возвращения своей квартиры.

– Мир таки да тесен. Здравствуйте, Павел Андреевич!

– Здравствуйте, Петр Трофимович! Какими судьбами?

– Приехал организовать съемку города.

– Ну, тогда знакомьтесь с главным архитектором города.

– Очень приятно. Никитенко.

– Здравствуйте. Еселевич. Раздевайтесь и садитесь. Из треста «Геотопосъемка»?

– Да, из этого треста.

– Начальник партии?

– Начальник.

– И большая у вас будет партия?

Через несколько дней, уезжая в Киев, чтобы вскоре вернуться и уже приступить к работе, Петр Трофимович спросил меня – не смогу ли я помочь ему подыскать комнату. Я поговорил со своими квартирными хозяевами.

– Приходите с ним, поговорим.

Поговорили. Петр Трофимович принес свои вещи, а вскоре и он столовался у наших хозяев.

Испокон веков жилища строили без проектов, используя опыт поколений, пример и смекалку, сообразуясь с потребностями и возможностями. Но росла потребность в сооружениях крепких, крупных, сложных, величественных, красивых, теперь бы сказали – престижных, и это привело к росту строительного мастерства, появлению специальной профессии и возведению сооружений по проектам. Для каждого такого здания, в том числе жилого, создавался свой проект. Иначе и быть не могло. Встречаются люди чем-то похожие, одинаковых нет: у каждого свой характер и вкус, привычки и пристрастия, требования и капризы, различная деятельность, неодинаковые возможности и условия строительства. Сооружения, как и люди. Могли быть в чем-то, даже во многом, схожими, одинаковых не было. Со временем появляются типовые проекты, например, – присутственных мест для провинциальных городов, утвержденные Николаем I, будки-домики путевых обходчиков вдоль железных дорог и другие, но вес такого строительства незначителен, и оно не определяет облик населенных мест.

В тридцатые годы у нас стали строить по типовым проектам детские сады и ясли, школы, малоэтажные жилые дома и бараки, а дома в четыре-пять этажей, называвшиеся многоэтажными, – по типовым секциям, представляющим группу квартир, выходящих на одну лестницу, и проектирование таких домов свелось к набору секций, оформлению фасадов и изредка – замене всех или части квартир в первом этаже магазином и учреждениями по обслуживанию населения. Секции могли быть с разным или одинаковым количеством комнат в квартирах, но каждую квартиру, за редкими исключениями, заселяли несколькими семьями. Первые поселки из одинаковых домов, да еще расположенных как казармы (строчная застройка), производили гнетущее впечатление, и в предвоенные годы стали возвращаться к застройке кварталами.

В таком недостроенном квартале, в восстанавливаемом четырехэтажном доме, в котором все квартиры – четырехкомнатные, одну такую получили Еселевич и я: ему досталось две смежные большие комнаты, мне – смежные большая и маленькая. Я не ждал квартиры так скоро и нечего говорить, как был обрадован.

Пошли разговоры о том, что заводы хотят строить бараки на своих временных поселках.

– Анатолий Тихонович, как вы считаете: строительство бараков – реальная угроза?

Еселевич улыбается: