Конспект

Евстафьев сказал кратко:

– Первоочередные мероприятия утвердили. – Помолчав, добавил: Между прочим, то, что вы называли порциями, Головко назвал жилищно-бытовыми комплексами.

– А вы так и говорили – порции?

– Я рассказал их суть, никак их не называя. Правда, потом, в беседе с Головко я сказал, что вы называли их порциями восстановления, и Головко от души посмеялся.

Я немного помолчал, преодолевая неприятное ощущение.

– А как дела с веткой в порт?

– С веткой дела плохи. Завод будет восстанавливаться с расширением. Головко сказал мне, да я и сам это знаю, что ходатайство нужно его и областного руководства, а областное руководство ходатайствовать отказалось.

– Так что же нам делать?

– А что мы можем сделать? Мне сказали так: ходатайствовать можно было раньше, а теперь поздно – правительство не пересматривает своих решений.

– Но ведь в прошлом году…

– Я это знаю! Правительство, может быть, и пересмотрело бы свое решение. Там всего дел-то!.. Завод упомянут в списке с другими предприятиями. Нужно добавить: с учетом строительства ветки в порт. Вот и все. Я так и ставил вопрос, но мне возражают – требуются согласования с заинтересованными наркомами. Ходатайствовать не будут, в этом я убедился. А вот идею развития курорта в Осипенко одобрили, решили твердо: новые промышленные предприятия размещать только в стороне, противоположной курорту, а в городе и вблизи курорта не размещать.

– Новые размещать?!.. Кроме восстанавливаемых?

– За развитие промышленности городские власти стоят горой, переубедить их невозможно. Вы это сами прекрасно знаете. А областное руководство смотрит на это дело так: воспрепятствовать строительству новых предприятий мы не сможем, а вот где их размещать – это в наших руках. Я считаю, что такая постановка вопроса – единственно реальна.

Молчал и думал: сам же ты и подсказал такую постановку вопроса.

– Павел Андреевич! Чтобы не допустить строительства новых предприятий – путь один: разработать генеральный план города, доказать целесообразность развития Осипенко только как курорта и утвердить этот план. Подготовьте письмо Головко с просьбой о разработке генерального плана и хорошо его обоснуйте. Правда, Головко сказал, что Гипроград в первую очередь будет разрабатывать генеральные планы областных центров, но все равно такое письмо направить надо. Создадим свою проектную организацию и добьемся заказа на генплан Осипенко.

Молчал и думал: улита едет – когда-то будет, а до тех пор…

– Вы бы взялись за разработку генерального плана?

– Я бы взялся, так ведь нужен экономист и специалисты по инженерным разделам – их здесь нет.

– Будут у нас и экономисты, и другие специалисты, не сразу Москва строилась. А пока подготовьте письмо, но сначала займитесь вот этими вещами. – Евстафьев протянул папку.

Настроение вконец испорчено, я злился, с трудом заставляя себя работать. Послать бы всех подальше и хлопнуть дверью!

Днем пришел Штенфаер. Маленький, щупленький, но с наметившимся животиком. Кудрявенький, румяненький, с немного выпуклыми блекло-голубыми глазами. Смеется, как откашливается. Знакомя нас, Евстафьев представил его как главного архитектора будущей проектной организации. Когда знакомились, Штенфаер, что говорится, ел меня глазами, значит – что-то слышал обо мне! Вскоре они ушли.

Перед отъездом мы с Леной пропололи огород. Собирались еще раз, спросил у сотрудников – сильно ли он зарос.

– На наших огородах ничего нет кроме потрескавшейся земли, – ответила Антонина Ивановна. – А ваш участок сплошь зарос бурьяном, и пропалывать его нет никакого смысла.

– Стояла засуха?

– Никакой засухи не было, в других местах все уродило, а у нас все выгорело.

– А у наших соседей?

– И у соседей. Все огороды на Московке погорели.

– Пропали наши труды, – сказала Серафима Тихоновна.

После ужина Кривобоков и я идем из столовой.

– Павел Андреевич, вы не догадываетесь, почему местные власти не хотят ходатайствовать о переносе ветки?

– Евстафьев сказал, что правительство не пересматривает своих решений, и ходатайствовать поздно.

– Это я слышал. А вы представьте – докладывают Сталину, а в ответ слышат, – Кривобоков переходит на кавказский акцент, и это у него хорошо получается: – «Где вы были раньше?

Заводы восстанавливать надо, а они палки в колеса ставят. Что за люди? Надо разобраться. Лаврентий Павлович, это ваше дело». Так может быть?

Расставшись с Кривобоковым, пошел на огород, издали увидел потрескавшуюся землю, прорастающую сорняками, и мой участок, сплошь заросший густым и высоким, как кустарник, бурьяном. Постоял и пошел домой. Утром, подходя к работе, обрадовался стоявшему на крыльце Перглеру. Поговорили. Сказал ему о наших огородах.

– Я слышал об этом. Я не агроном, но мне кажется, дело тут вот в чем. Болгары ухаживали за землей, удобряли, меняли культуры и даже в засушливые годы снимали хорошие урожаи. После них этого, конечно, не делали, почва истощилась, структура ее изменилась, и вот – результат.