Конспекты на дорогах к пьедесталу

На институтском стадионе кучками стояли преподаватели, окружённые абитуриентами. Экзамены по лёгкой атлетике сдавала группа один-один. В неё, кроме спортсменов-разрядников и медалистов в учёбе, зачисляли также представителей национальных меньшинств из автономий или округов. Сюда же определяли ребят, практикующих немассовые виды спорта – например, шахматы, стрельбу из лука, бадминтон и другие. Здесь же приглядывали за всякого рода «блатными».

Классификация спортивных разрядов в СССР, от юношеских нормативов до взрослых, заканчивалась шкалой мастерства: КМС – кандидат в мастера спорта, МС – мастер спорта и МСМК – мастер спорта международного класса. Звание Заслуженного мастера спорта – ЗМС было номинативным и присуждалось не за результат, а за выигрыш. Выше звания МСМК были только чемпионские. На международном уровне советская классификация разрядов ничего не значила, в стране же она определяла многое. В прогресс молодых вкладывали деньги: организовывали им сборы, поездки на турниры разного уровня, обеспечивали их талонами на питание и экипировкой, пусть отечественной, но такой необходимой. Полки советских спортивных магазинов предлагали разве только что туристические палатки, термосы и ручные фонари. Словно те, кто руководил производством спортивного инвентаря, призывали весь народ пуститься в один общий поход по горам и долинам необъятной Родины. Потому и смотрелась экипировка наших спортсменов уныло, но сами они выглядели счастливыми даже в трико с оттянутыми коленками и майках со сползающими лямками. Главным для них, как утверждали с трибун, были не красивая форма, удобные стадионы или залы, а правительство и коммунистическая партия, не допускающие подмену понятия «победитель» понятием «завоеватель». И хотя от залов и штанов не отказался бы даже самый заслуженный атлет, звание советского спортсмена несли высоко, на пьедестал взбирались гордо, под звуки национального гимна вытягивались в струну. Популяризация советского спорта несла миру доказательство победы не лично одного человека, а всей системы коммунистического воспитания. Ради неё гибли в сражениях отцы и деды сегодняшних чемпионов. Всё создавалось и делалось для того, чтобы показать мощь страны, начавшей с разрухи и голода и пришедшей за несколько десятилетий к массовости и результативности во всём. Слёзы Ирины Родниной на высшей ступеньке олимпийского пьедестала в Лейк-Плэсиде в 1980 году лицезрел и помнил весь мир. Непростой и не всегда дружелюбный, он признавал первенство чемпионов, а значит, аплодировал всему советскому народу – победителю и пионеру во многих отраслях. Ради таких минут можно было потеть, терпеть, сносить травмы и, уж, конечно, переживать недостатки сложившейся системы. Достоинств-то было всё равно больше, а народная слава и любовь, что обрушивались на каждого чемпиона, компенсировали любые лишения.

Абитуриентам, собравшимся на Малаховском стадионе, было сегодня конечно же совсем не до рекордов. Они мечтали сейчас только об одном – получить на вступительном экзамене высший бал. По всему стадиону то и дело взвизгивали стартовые свистки, шумно хлопали флажки при отмашках, звонко щёлкали секундомеры. Битумная дорожка, а фактически – асфальт, самая твёрдая и примитивная из всех покрытий, что были на стадионах, кипела от жара солнца и прыти молодых ног. В яме для прыжков в длину старшекурсники вскапывали годовало-нетронутый песок. Его было заметно мало. Чертыхнувшись, Бережной принялся объяснять про песок тем, кого привлёк к проведению экзаменов:

– Малаховские тётки растащили по домам, – на правах заведующего кафедрой Рудольф Александрович старался успевать повсюду. – Каждую осень песок завозим, а его за зиму половинят! Не усыхает же он! Да и видели наши, как приходят сюда женщины: кто с мешками, кто с ведёрками. Гребут, кто для кошек, кто для морковки, а нам хоть пропадай! Гражданской сознательности у населения – никакой, – заключил мужчина.

Приказав перекопать яму до самого дна, Бережной направился с осмотром дальше. В секторе по прыжкам в высоту устанавливали стойки, таскали из подсобок на кафедре ржавые и продырявленные временем большие поролоновые маты. Стадион жил, кипел и дышал многочисленными ртами поступающих, сопереживающих и принимающих экзамены.

Старшекурсники Юра Галицкий, Толик Кирьянов и Гена Савченко разместились в тени берёз и осин поодаль от дорожек и ждали забегов на шестидесятиметровой дистанции, официально давно не признанной МОКом – Международным Олимпийским комитетом, но приемлемой для вступительных экзаменов.